— Войдите.
— Вам письмо, — протянул конверт референт.
— От кого?
Но референт только вытянулся в струнку. Юрген мазнул взглядом по конверту и почувствовал, как у него дыбом встают волосы: отправителем значился Сабуров. Сглотнул, через силу выговорил:
— И-идите.
Дождавшись, когда дверь закроется, дрожащими руками разорвал бумагу… Хотелось бы думать, что они дрожат от холода, но нет, надо быть честным с собой — от страха.
«Начинайте нервничать. Подробности при встрече»
Клопф рванул узел форменного галстука и отшвырнул письмо, словно это была змея.
Скотина!!!
Мерзавец!!!
Он издевается!!!
Он всюду! Он читает мысли! Нет, не может быть!
Гестаповец забегал по кабинету, снова подскочил к окну, приложился к нему пылающим лбом и скрежетнул когтями по стеклу. Ненавидимый с детства звук помог подавить приступ паники, Юрген одернул мундир, посмотрел в волевые глаза висевшего на стене портрета фюрера, вытер лоб и понемногу успокоился. Так ведь и в безумие недолго соскользнуть. Надо думать, думать, как поймать Сабурова.
Вот если бы знать, что он будет в Белграде или Гойло…
А это идея — надо устроить так, чтобы знать, где он окажется! Он специалист по крупным акциям? Значит, надо дать ему большую цель и расставить ловушку.
«А если он действительно читает мысли?» — пробежала трусливая мыслишка, но Клопф ее отбросил, смял и растоптал, чтобы снова не провалиться в позорный ужас. Даже если в ловушку попадется не Сабуров — это уже успех, и никто не мешает выставить другую ловушку, а если не сработает — то третью, четвертую, пятую… Рано или поздно могучая махина Гестапо раздавит этого мелкого негодяя.
Клопф вызвал машину, пора ехать в Баницу, последний раз проверить партию приговоренных к расстрелу. Возможно, придется ехать и на расстрел, а что лучше укрепит нервы и уверенность в неизбежной победе Рейха, чем вид мертвых бандитов?
* * *
Вот как он в этом умудрялся ходить? Натуральный бронежилет, ламеллярный доспех! Разве что чешуйки не налезают друг на друга, а каждая в отдельном кармашке. И не стальные, а золотые — соверены, килограмма два, а то и три. А ведь Дакич еще и кучу всякого снаряжения на себе таскал: автомат, магазины, подсумки, гранаты, пистолет, нож, бинокль и еще ранец, набитый барахлом!
Здоров был дядя, хоть и размеру не великанского.
Распорол несколько кармашков, проверил — небольшие монетки, вроде российских десятирублевых, только потяжелее. В точности как те, что я в германском посольстве надыбал полтора года назад — всадник, дракон, королевский профиль. В основном Георг, неотличимый от своего двоюродный братца Николая, но попалась и с Эдуардом.
И отдельно камушки, которые одни всего остального стоят, я как их нащупал, так сразу подальше заныкал, чтоб даже разговоров лишних об этом не было.
Разложили жилет, прикинули — это мы удачно зашли, сотни три соверенов, может, чуть больше. Надевать на себя не рискнул, тряпка пропотела и провоняла, да и тиф я уже один раз поймал, хватит. Разодрал на четыре части, раздал ребятам в рюкзаки запихать, пересчитал трофеи — в основном патроны, оружие у нас свое, кое-что из снаряги…
Раненый четник, почуяв, что мы сваливаем, тут же заканючил — не убивайте, я вам еще пригожусь и все такое.
— Ну и чем ты нам пригодишься, дядя?
— Знаю, где Спасо зарыл остальное…
— Ага, туда дорога десять верст и все лесом.
— Там золото, много!
Вот не верю, что такой предусмотрительный сукин сын, как покойный Дакич, оставил все на месте, про которое знает каждый из его четников. Да и бежать за золотом никакого смысла нет, вчетвером не пробьемся, как бы жаба не душила. Надо основную группу догонять, за Хадсоном присмотреть, а то, неровен час, он какой-нибудь фортель выкинет. Золото оно многим глаза застило, тем более в таком количестве.
Четник все зыркал на нас, ожидая момента, когда его начнут убивать, но мы обоих раненых перевязали, собрали оружие и трофеи и собрались уходить. Едва уверившись, что его оставляют в живых, он тут же заныл, чтобы ему оставили винтовку — якобы безоружному не выжить. Интересно, а как население справляется? Не у всех ведь есть грядка, которую надо поливать маслом.
— Ладно, оставлю тебе ствол. Замок видишь? — я махнул рукой в сторону развалин Сокола. — Вот там и оставлю. С патронами. Тока не вздумай сразу туда идти, посиди часок, а мы издаля посмотрим, как ты ждать умеешь.
— Так я не дойду, ранен же!
Вот же кисляй!
— Ничего, доберешься, тут недалеко.
Да и рана у него не особо страшная, плечо прострелено, больше нытья, чем опасности.
Пока топали обратно, прикинули — часть золота отдадим штабу, часть оставим себе на обзаведение. Мало ли что нам потребуется срочного, а умельцев вроде Франьо мы сыщем.
Шли вдоль первого гребня, справа Ильин врх с часовней на макушке, слева море, впереди наши, позади враги. Все просто, все понятно и даже долина не заросла лесом хаотично, а расчерчена аккуратно на полосочки наделов, отгороженных друг от друга каменными стенками. И все черно-бело-серое — камни, снег, вода. Так что мы, пока была возможность, особо вверх не забирались, чтобы не оставлять следы на снегу.
Но все когда-нибудь кончается и Марко, оглядев пространство перед нами в бинокль, уверенно махнул рукой вправо.
— Полезли, а то прямо в Дубровник влетим.
Да, не судьба мне в легендарном городе побывать, на Королевскую гавань посмотреть. До армии не выбрался, а после первой Боснии мне дорогу что в нее, что в Хорватию и прочую Герцеговину закрыли навсегда. И сейчас вот мимо, а так бы одним глазком глянул. Но боюсь, что итальянцы нашего появления не оценят.
Как мы ни спешили, в первый день группу не догнали, хотя двигались прямо по ее следам — условные знаки с отметками времени Глиша оставлял исправно. Не догнали и во второй, но отставание сократили всего на три часа.
— Ничего, — утешал
