Книга Анатомия Джейн - Амелия Лефей

Вскочив, работнички выбежали один за другим, за исключением Джейн, лицо которой выглядело более раздраженным, чем я ожидал увидеть.

— Это касается и вас, мисс Чапман.

— Конечно, извините. Ирэн… мисс Монрова в своей спальне. Я приносила ей еду, но дверь заперта…

— Хорошо.

Кивнув, она направилась к выходу, но я почему-то потянулся и схватил ее за руку. Девушка бросила на меня взгляд, и стоило признать, что она хорошенькая, даже красивая, но я все равно не понимал, почему Уэс так зациклился на ней. Чего-чего, а уж красивых женщин в нашем городе пруд пруди.

— Простите. Вам что-нибудь нужно, мистер Эмерсон? — спросила она, ничуть не испугавшись. Даже почудилось, что эта девушка бросает мне вызов.

— Ты часто извиняешься.

Она снова кивнула.

— Это слабое место большинства людей. Если человек рассержен или расстроен, а ты быстро извиняешься, он автоматически расслабляется. Судя по всему, улыбка делает то же самое, но у меня это не очень хорошо получается.

Абсолютная ложь. Всего пару минут назад она улыбалась Уэсу.

— Я выгляжу расслабленным?

— Ни капельки, мистер Эмерсон. Но поскольку я ничего не сделала и в настоящее время не работаю на вас, уверена, вы не можете сердиться на меня. Поэтому можете вернуть мою руку или хотите запугать меня еще больше?

Она высоко подняла голову и посмотрела на меня.

— Прошу прощения, мисс Чапман. Я вовсе не собирался вас запугивать, — произнес я предельно вежливо, отпуская ее руку.

— Конечно, собирались. Но все в порядке, потому что это не сработало, — ухмыльнулась она, а потом покачала головой и ушла.

Взгляд отвести не получалось. Я чувствовал, что проиграл в этой перепалке; последнее слово осталось за ней и это немного нервировало.

Со стаканом бренди в руках Уэс вышел в холл. Он не посмотрел на меня. Казалось, даже не заметил моего присутствия, но я слишком хорошо изучил его. Он любопытный сукин сын и, скорее всего, прекрасно все слышал.

— Мистер Улер, рад снова вас видеть, — поприветствовал я, протягивая ему руку.

— Я тоже. К сожалению, не смогу остаться надолго. Пожалуйста, передайте кузине привет от меня. Ее следующее посещение «Уэс Хилла» будет за мой счет, — ответил он, пожимая мне руку, а затем повернулся к мистеру Фостеру и покинул дом.

— Скажи гостям, чтобы расходились, Фостер. Это продолжается уже достаточно долго, — велел я дворецкому.

А сам направился вверх по лестнице. Поднявшись, увидел поднос, который оставила Джейн. Она предусмотрительно накрыла всю еду полиэтиленовой пленкой, даже воду.

— Ирэн, открой. Это я, — сообщил я, постучав в дверь.

Она не ответила.

— Ирэн, если ты продолжишь молчать, я решу, что ты либо мертва, либо умираешь, и мне придется выломать дверь.

— Уходи! — закричала она, швырнув что-то в стену.

— Ирэн, не веди себя как ребенок. Понимаю, ты расстроена, но я не смогу помочь, если ты не впустишь меня.

Кузина снова промолчала, а я, вздохнув, уселся напротив двери и потянулся к подносу с едой.

— Хорошо, я подожду. Ты же знаешь, как я люблю холодную пасту, — пошутил я, снимая обертку и запихивая макаронину в рот.

Сегодня поесть мне не удалось. Поэтому я глотал, не чувствуя вкуса, но во рту осталось послевкусие. Не знаю, либо я слишком привык к готовке Уэса, либо это блюдо просто ужасно.

— В том, что никто не появился, есть и положительный момент — никому не придется давиться этим!

Когда Ирэн открыла дверь, я как раз тянулся за водой.

Ее тушь размазалась по векам, а сами глаза покраснели от слез.

Все еще в платье, она села рядом со мной. Взяла тарелку для себя и попробовала немного.

— Вкусно. Или ты не об этом? — нахмурилась она.

Для нее это вкусно? Чем она питалась в Париже? Мусором?

— Притормози, иначе задохнешься, а Сири больше не говорит мне, куда девать тела.

Вот почему, в отличие от Уэса, я не пытался шутить.

— Прошло уже три года, Макс. Когда меня простят? Даже твои родители не пришли, — прошептала она, сморкаясь.

— Мои родители не отличаются ни снисходительностью, ни терпением. Ни добротой… ни еще хоть какими-то положительными качествами.

— Они все еще настаивают, чтобы ты женился? — хихикнула она.

Я промолчал.

— Я приму это как «да». Тебе придется сообщить им, что ты гей. Слухи…

— Зачем вешать ярлыки? Гей? Натурал? Я никогда не думал о себе подобным образом. Я был и с мужчинами, и с женщинами, и мне не важно, с кем именно. Я считаю, что это у всех остальных с этим гребаная проблема.

— Ну, кем бы ты ни был, я советую тебе разобраться с этим побыстрее, пока твоя мать не баллотировалась в президенты. Любимое занятие оппонентов — копаться в личной жизни.

— Они уже это делают.

— Ты же прекрасно понял, о чем я?

Конечно, понял. На следующих выборах моя мать собиралась баллотироваться в президенты, и ей нужна образцово-показательная семья.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — решил я сменить тему.

Она покачала головой.

— На самом деле я просто хочу забыть. Тебе лучше отправиться домой.

— Если что-нибудь понадобится, звони, — предложил я, направляясь обратно к лестнице.

— И Макс, — крикнула Ирэн, поднимаясь, — спасибо, что пришел.

— Всегда пожалуйста.

— О, и Макс?

Вздохнув, я снова повернулся к ней.

— Да, Ирэн.

— Внизу горничная, Джейн. Дашь ей чаевые за меня? Я знаю, что мы не должны, но она действительно много сделала для меня сегодня.

Горничная Джейн снова наносит удар.

Джейн

Я как раз убирала остатки еды в холодильник, когда на кухню вошел Макс. Оглядев комнату, его голубые глаза остановились на мне.

— А где остальные?

— Я думала, вы отпустили всех.

— А ты не все?

Я пожала плечами.

— Просто не могла оставить здесь беспорядок. Ирэн… мисс Монрова после одной из худших ночей в своей жизни проснулась бы в грязном доме. Мне показалось дерьмовым так поступить с ней.

Интересно, как они связаны? Они друзья?

— Значит, ты святая и единственная из всей команды решила прибраться?

Мне не понравился его издевательский тон.

— Нет, не святая. Я все еще работаю, так что мне оплатят каждую минуту, благодарю.

— Ты прикладываешь столько усилий за лишние десять долларов, — грубо произнес он.

У меня зачесались руки от желания выбить из него все дерьмо.

— Да. Я работаю за лишние десять долларов. Эти лишние десять долларов — хлеб, молоко и яйца. Еда. Вы когда-нибудь голодали, мистер Эмерсон? Нет? Вы когда-нибудь были так голодны, что чувствовали слабость и боль? Или так бедны, что питались чужими