того, что только что вякнул. По-быстрому?
Долбануться! Это же не настоящий Юдин… Собственно, по этой причине я и оказался в такой заднице!
У меня на секунду кровь перестала качаться по венам. Я весь одеревенел и с опаской обернулся на Муратова, прикусив губу. Тот, ничем себя не выдавая, вальяжно поднялся с дивана и уже шёл к челкастому отжимать у него инструмент.
Я просто идиот. Нужно было прописывать эту песню втихую — без новеньких, без потаскушки и тем более, без Юргена, в самую последнюю очередь, просто отдать ему на сведение. Там ведь такие флажолеты… Мне, наверное, моча в голову ударила. Он сейчас опозорится…
Я начал сочинять заранее, как это объяснить.
— А хотя… Стой, — скривился я, глядя на то, как кудрявая голова пролезла между ремнём гитары. — У меня нет настроения писать её сегодня.
Муратов нахмурил свои косматые брови и сощурился, замерев перед дверью в комнату. У него недобро потемнели глаза. Натурально вышел из себя, практически Ваня.
— Подотри сопли, Савицкий, — буркнул он своим сотрясающим стёкла голосом.
У меня опустилась нижняя челюсть, а Андрюха залился смехом.
Это получилось слишком похоже на правду. Настолько, что у меня сжался кулак, а в ней хрустнула бутылка.
Ева тоже вынырнула из телефона, изумлённо рассматривая Муратова, подавшего голос. Кажется, с ней это впервые… Ненавижу его!
— Нифига, у тебя бас. А я-то думаю, чего ты молчал всё время… — Юрген ему кивнул и натянул наушники. Я не знал, как Ваня умудрялся отмалчиваться, порой, даже в компании, но только это нас и спасало. — Давай, иди, тюльпан там воткни во второй канал. Лёнь, мы же не будем гонять человека зазря?
Я пребывал в ужасе, что Ванечка меня ослушался. Но этот стиль Юдина нельзя было спутать, просто от Муратова не ожидалось такой подставы… Надеюсь, он понимал, что делал.
Я тяжко выдохнул.
— Ну п*здуй, давай уже.
Жесть… Просто жесть.
Нужно было его башку засунуть в деку акустики, висевшей над диваном. Я пристроился полулежа на освободившееся место, рядом с Андрюхой и зло скрестил руки на груди. Дыхание вырывалось из меня произвольно шумно.
— Наконец-то, я услышу этого чела вживую.
Гриша поднялся со спинки и облокотился о колени, выглядывая Ванечку через стекло.
Мсье нужно было прихватить бинокль.
— Завались, микрофон всё пишет! — рыкнул я.
— Честно говоря, Лёнь, ты — вздыхаешь громче, — раздалось из-за рабочего стола.
Конечно! Я щас просто подорвусь, если Муратов начнёт поганить риф! Если кто-то ляпнет хоть слово, я брошусь бить морды наотмашь!
Новенькие с Евой лупили на Ванечку во все глаза, а он уже закрыл дверь изнутри и подключился, настраивая инструмент на слух. В мониторах в кабинете периодически было слышно даже то, как он дышит.
— Разогреваться будешь? — передал ему в микрофон Юрген.
— Давай разок сразу с ритм-секцией на записи. А там, как пойдёт.
Ох, Муратов…
Я отвернулся, чтобы этого не видеть. Слева, на отдельном диванчике располагалась Ева, задумчиво облокотившаяся о подлокотник и теребящая свою нижнюю губу пальцем.
Эта сучка точно считала «Ваню» привлекательным.
— Вы с Господином договаривались, когда вступать?
— Да, включай уже!
Она ловила с открытым ртом каждое его слово, пока у меня в рёбрах тревожно лупилось сердце. Нашла время…
Придурошный Муратов! Лучше бы ты родился немой! И не совался, куда не было велено!
Я сжал булки, когда он запиликал интро, и прищурился. Ничего. На первых порах, до куплета всё могло звучать сносно, но чем дальше, тем становилось страшнее наблюдать за людишками с музыкальным слухом, не сводящим с Вани глаз. Гитара зарычала на забористом куплете, а я сильнее вжался в спинку.
Он звучал убедительно, агрессивно, но вроде… Как-то иначе? Чёрт… У меня заложило уши, и я просто перестал существовать в этот момент. Требовать от Муратова снять с Юдина фирменный стиль было бы полнейшим идиотизмом? Иначе бы у нас каждый музыкант рождался гением, но мне так хотелось выжать из него всё под копирку! Особенно сейчас, в тяжёлые времена. Когда за нами в любой момент могли начать охоту журналисты.
Особенно, блин, сейчас!
Андрюха пихнул меня в плечо, дождавшись, когда я выйду из прострации, и затряс своей волосатой головой, как на рок-концерте, довольно зарычав.
— Вот это мясо!
— Чел, ты просто в лучшей своей форме! Поверить не могу, что буду стучать вместе с тобой… Ещё не поздно взять автограф?
— После меня!
Я ошарашенно завертел головой и понял, что парни восторгаются Муратовым вслух. Пока я пытался не обоссаться, он отыграл всю партию до конца, сплошным куском, а теперь нагло улыбался из-за стекла, уложив руку на бок.
Как этот сукин сын смог? Неужели он настолько был безупречен…
Значит, Юдин не такой уж и незаменимый?
— Ну ты крендель! Я думал, мы частями будем писать. Зачем я тогда вам нужен? — Юрген провертелся на стуле, остановившись на мне синими глазами, и пожал плечами. Отвернись, пожалуйста… — Лёнь, а тебе-то как?
Я сглотнул слюну и прочистил горло.
— Норм.
— Согласен, крутой. Дикий просто! Динамику всю выстроил, отнял у меня работу.
Он снова вернулся к микшеру.
— Давай ещё раз что ли, для приличия. Сделаем по кусочкам, интро, куплеты, припевы и бридж с концовкой? У тебя это минут десять займёт…
До меня дошло не сразу… Мы спасены!
В мою закипевшую кровь выплеснулся адреналин, голова загорелась, и я был готов подбежать к Муратову и засосать его. Кажется, он превзошёл мои ожидания… Но остановившись взглядом на Еве, я вспомнил о своей ориентации и поморщился.
Судя по выражению порозовевшего личика, она первая хотела его засосать…
Девчонка убрала за ухо прядь волос, разглядывая Муратова блестящими глазками. Но как только поняла, что я слежу за ней, улыбнулась, шире и хитрее. Из всех возможных игр со мной Ева выбрала самую бесполезную, скучную. Я был слегка разочарован её безмозглым выбором, потому что студент из Мухосранска, пародирующий Юдина, никогда не оплатит ей сценическое будущее, а вот я вполне мог и передумать. Да, она не знала об этом — Юдин в исполнении Муратова всех покорил. Но ведь этот Юдин ей ничего не обещал, чтобы она так поступала с Господином.
Такого с её когтистых ручек я не спущу.
Ваня прописал свою партию. А я, не забыв пихнуть подвергшего нас опасности засранца в плечо, зашёл в комнату следующим, нацепив наушники.
Надо признать, эта ярая ненавистница героев-любовников, со стекающей изо рта слюной и восхищающаяся Юдиным, смотрела теперь только на меня. Сейчас девчонка узнает, что такое настоящий экстрим-вокал.
В наушниках слышалось тонкое шипение и
