Помимо меня и Петра, в фирме еще четыре человека, они получают процент от гонорара, но не ниже определенной фиксированной ставки. Компьютерный гений Валера, бывший гэбист Стас, электронщик Дима — Димыч — и давно „сиделый“, на редкость интеллигентный для бывшего зека, парень Олежек, вор-карманник, умеющий шельмовать во все мыслимые и немыслимые игры и знающий еще кучу полезных в нашем деле вещей. Редкий хитрован и прожига. Пятый член нашего „экипажа“ — секретарша Танюшка. Для солидности. Из тех, что „работа от пятисот долларов. Интим не предлагать“. Свои пятьсот долларов она получает, интим не предлагаем, хотя внешне Танюшка очень даже эффектна. Помимо красоты, у нее два несомненных достоинства: первое — она потрясающе готовит кофе-„капуччино“ на кофеварке „Сименс“; второе, — об этом я уже кажется упоминал, — Танюшка наша — дура дурой и в силу данного обстоятельства не пытается вникнуть в дела фирмы. Ее недостаток — все время подыскивает кандидата в мужья, терпит на этом поприще катастрофические неудачи и постоянно влипает в дурацкие истории. Соответственно. Кесарю — кесарево. Когда случается что-то очень серьезное, мы помогаем ей улаживать дела. Но с кавалерами своими она разбирается сама. До крика и — нечасто — до набитой физиономии. Блашпи Танюшка носит гордо, как переходящее красное знамя, и периодически делится с нами одним и тем же, редким по здравомыслию, жизненным наблюдением: „Все мужики — гады и сволочи“. Нас она сволочами не считает, хотя и мужиками не считает тоже. Мы к ней привыкли и жалеем. Немного.
Теперь о принципах. Я не слишком принципиальный человек. То есть не то чтобы вовсе уж беспринципный „козел“, два правила у меня все-таки есть. Железных и нерушимых. Я их чту, как Библию, систему Станиславского и Уголовный кодекс вместе взятые. Первое: никогда, ни при каких обстоятельствах не впутываться в криминал. Если в разговоре с клиентом всплывает хотя бы тень подозрения, что дело может закончиться чем-то подобным, — все. Человек как клиент для меня умер. И второе: не перебегать дорогу перед „Мерседесами“, особенно сильных мира сего. Мне нравится жить, и я не планирую в ближайшие годы отправиться в уютную „однокомнатную квартиру“ под мраморной плитой с надписью: „В сущности, он был неплохим парнем“. Это уж увольте.
Вот, пожалуй, и всё.
Впрочем… Теперь обо всем этом уже можно сказать: БЫЛО. Ничего уже нет. Ни фирмы, ни Петра, ни ребят. Ничего.
Так на чем мы остановились? Ах да, на телефонном звонке.
Честно скажу, я рассчитывал выиграть время и созвониться с Петром. Мне хотелось хотя бы в общих чертах подготовиться к предстоящему разговору. Набрав номер мобильного телефона, я уже открыл было рот, чтобы выпалить гневную тираду, но тут меня поджидал очередной сюрприз: томный женский голос интимно сообщил, что абонент не отвечает. Вот это было „да“, доложу я вам. Никогда не доводилось бродить по незнакомой дороге, полной ям и колдобин, с завязанными глазами? Нет? Попробуйте как-нибудь. Бодрит.
Ровно через пятнадцать минут они и прибыли. Первым в дверь протиснулся квадратный амбал, внешность которого навевала странные мысли о дикой природе и в особенности о медведях. Ростом амбал был метра под два, бочкообразная грудная клетка распирала пиджак, и громиле приходилось нет-нет да одергивать полы. Под мышкой у него висел пистолет. Да так неуклюже…
Амбал огляделся, затем приоткрыл дверь. Следующим был худощавый, похожий на привидение парень в плаще. Сходство с привидением ему придавала мертвенная бледность, особенно заметная на фоне темной одежды. Глаза парня были спрятаны под непроницаемо-чёрными очками. Я так и окрестил его про себя: Призрак. Не поздоровавшись и даже не кивнув, парень прошел к моему кабинету и заглянул внутрь.
— Вам кого? — спросил я, хотя отлично знал, кого ему. Сердце неприятно сжалось, засосало под ложечкой.
Он не ответил, повернулся и кивнул амбалу. Тот запустил следующую партию: седоголового, хотя и не старого еще мужчину в добротном костюме и третьего охранника. „Горилла“ в безупречном костюме-тройке производил бы впечатление банковского клерка, если бы не расплющенные уши и коричневато-серые наросты мозолей на костяшках пальцев обеих рук. Этот парень разительно отличался от шкафообразного амбала. Двигался лучше, раскованнее, держался непринужденнее. Седоголовый улыбнулся моим ребятам, громко поздоровался и пошел к нашему с Петром кабинету, у дверей которого нес караул Призрак. „Горилла“ остался у дверей, амбал выкатился на середину комнаты, а Призрак следом за хозяином вошел в кабинет и остановился у стола. Я видел в стеклах его очков свое отражение.
Седоголовый свободно приземлился в кресло, поставил кейс рядом, улыбнулся мне персонально:
— Добрый день, Иван Владимирович.
— Добрый. — Я не согласился, но мысленно.
— Я не опоздал? — вежливо поинтересовался он.
— Что вы, что вы. — Мне пришлось держать фасон, хотя, видит Бог, с таким посетителем это было очень нелёгким делом.
Сергей Борисович принадлежал к тому типу людей, которые даже улыбкой вызывают у вас подспудный страх. Вы начинаете искать двусмысленность в каждом их взгляде, жесте, вскользь брошенном слове. Ищете и не находите, потому что ее нет. Люди, подобные Сергею Борисычу, говорят именно то, что хотят сказать, и имеют в виду только то, что говорят. Никаких намеков и полунамеков.
Выглядел он лет на сорок, если не приглядываться. Тонкое лицо, чуть суховатые губы, кожа туго обтягивает скулы, глаза карие, внимательные, нос хрящеватый. Лоб высокий, с приметными залысинами — признак ума. Пожалуй, его нельзя было назвать красивым, но симпатично-мужественным — непременно.
Он смотрел на меня, а я смотрел то на него, то на невозмутимого как статуя Призрака.
— Итак, чем обязан? — спросил я, когда молчание слишком уж затянулось.
Вы должны правильно понять мою растерянность. Нас нечасто посещают подобные клиенты. Точнее, редко. Очень редко. Ещё точнее, Сергей Борисович был первым мафиозо, зашедшим в нашу невзрачную контору.
— Похоже, я оторвал вас от дел, — мягко произнес он, доставая из кармана пачку сигарет и закуривая. — Мне очень жаль.
Сергей Борисович оказался элегантен, со вкусом одет и безупречно вежлив, что в моем представлении абсолютно не вязалось с образом современного отечественного гангстера. Наш посетитель разительно отличался от тех молодчиков, которых показывают в передачах „Человек и закон“ или „Дорожный патруль“. Однако его вежливость вряд ли кого-нибудь обманула бы. Он не слишком интересовался моей занятостью, когда звонил, и закурил, не посчитав нужным поинтересоваться, курят ли здесь. Чувствовалось, что этот человек везде и всегда делает только то, что привык делать. Поэтому его последнюю фразу следовало воспринимать как прелюдию к разговору. Не более.
— Пустяки, — следуя правилам вежливости, ответил я, решая в уме сложнейшую задачу: как отказать мафиозо и при этом не навлечь на свою голову неприятностей. Впрочем, последнее было чисто условно. Неприятности, судя по всему, уже начались. В тот самый момент, когда Сергей Борисович переступил порог нашей фирмы.
