Максим почувствовал, что разговор перестает ему нравиться.
— В комнате. На кровати. Голый. Это по-вашему правильно?
— Правильно. Вам стерли память.
— Вот как? Отчего же я все помню?
— Не помните. То что вам кажется вы помните — любопытно, но несет лишь академический интерес. Что именно подсунуло вам сознание для заполнения пустоты. Не более. В действительности вам все-таки стерли память. Это совершенно точно.
— И кто же это сделал? — Максим криво усмехнулся. Хотя он чувствовал, что скепсис его начинает продавливаться под спокойной уверенностью своего собеседника, но держался вполне твердо.
— Глава рода, само собой. Кто же еще. Страшное наказание на самом деле. Вы преступник, Максим. И мне даже не хочется знать, что же такое вы должны были совершить, чтобы вас отсекли от рода, стерли память, лишили дворянства и отправили сюда умирать.
— Лишили дворянства?
— Как иначе обьяснить у вас наличие магии? Вы дворянин по рождению. Как и я. Но в вашей анкете указано: "плебей", значит дворянства вы лишены. А магия осталась. Иначе и быть не может, нет иных объяснений. Пользоваться магией вы не умеете — одного этого достаточно, чтобы сделать вывод о стертой памяти. Провести подобную процедуру оставив носителю жизнь способен лишь глава рода. Ну и, наконец то, что вам назначено тридцать лет Арены, говорит о том, что это казнь растянутая во времени.
— Вот вы где, что, малохольный, соскучился? — загремел знакомый бас, и на площадке появился Иван, — заждался, небось, болезный?
Максим был рад его появлению. Самуил сумел смутить разум, а простой и понятный "дядька" казался тем, что может, если не отвлечь, то дать психологическую передышку.
— Да, наставник, немного соскучился.
— Смотри как заговорил, — рассмеялся Иван, — а то все губу топырил. Вот что магия с людьми делает! Разве я не прав, господин маг, и вам доброго здоровьичка, кстати, — обратился тот к Самуилу.
— Прав, Иван, прав. Что показывать будешь, чем потчевать?
— Дык это, — смутился "дядька", — я потому и подал рапорт, что маг, то есть вы, надобны. Нечего мне показывать.
— Как так?
— Да так. Не умеет он ничегошеньки. И учить я его не могу. Не знал ведь, что из благородных он. Писано — "плебей", значит понятно. Колоти палкой, пока тело в ум не войдет, затем чем покрепче… А тута хоть лоб расшиби (прости, кстати, малохольный, погорячился!), толку нет. Только с магией можно. Но, понимаю я, что и в магии он не шибко, ну и… — Иван покаянно развел руками.
— Надобно сразу все делать, одновременно. Чтобы и магия была, только тогда он расти будет.
— А мне это зачем? — Поинтересовался маг. — Впрочем, можно и посмотреть хотя бы, отчего нет. Давай, Максим, бери свою палку и в круг. Покажу тебе что такое "видения", неверующему, — улыбка Самуила стала слишком уж доброй.
Максим встал где указано. "Поиграем, — подумал он, — сейчас, судя по преамбуле, кач и будет. Стану я богатырем, силы немеряной, да ловкости невероятной. Ну и, где обещанные видения?"
Самуил отошел к краю площадки, и взмахнул посохом. Движения его казались очень плавными, текучими, как бывает у людей десятилетия занимающимися единоборствами, Макс даже залюбовался.
— Сейчас я покажу тебе тех, против кого может сражаться придется. А ты и сражайся! Они ненастоящие. Помни об этом и не бойся. Готов?
— Готов.
Глава 4
— Это было невероятно! Максим… Я не знаю даже как извиниться. Отныне и впредь, я никогда, никогда, никогда не буду судить о человеке по первому впечатлению. И по второму не буду! Твой лик будет немым укором в снах моих, попробуй я нарушить обещание! Ты хоть помнишь что произошло? Нет? Я так и думал. — Иван возбужденно расхаживал по площадке, размахивая руками. Самуил задумчиво наблюдал за ними, опираясь на посох. По лицу его прочитать что-либо было решительно невозможно, но Максиму, под влиянием эксрессивной речи Ивана, показалось, что и маг чем-то поражен.
— Великий воин! Невероятная мощь! Лишенный страха и сомнений! Ты сокрушил всех! Против тебя вышли гоблины, огромные, могучие твари! Ты расшвырял их как котят! Дракон хотел спалить тебя, ты выстоял в огне и выдрал хвост у дракона, ты затоптал слонов, точнее, взял их за бивни и столкнул лбами так, что они сплющились! Надменные эльфы со своими луками хотели осыпать тебя тучей стрел, но стрелы не коснулись героя! Ты ветром поднял их (стрелы) и запустил обратно! Нет более надменных эльфов! Ты рыком могучим опрокинул фалангу гномов, испепелил стаю волков, людей низвел до уровня животных, превратил мужчин в женщин, а женщин в ничто! Ты посворачивал рога единорогам, а медведю дал такого пинка, что даже хорошо, что у тебя нет сапог! Это было… Нет слов. Величие могущества на марше, трепещите! Только с цветочками промашка вышла, единственное вот.
— Какими цветочками?
— О, ты даже этого не помнишь! Все началось с того, друг мой малохольный, что господин маг создал иллюзию растения, вызывающего сильный половой энтузиазм у мужчин. Действительно не помнишь? Или хоть капельку, немножечко, чуть-чуть все же успел запомнить, а? — Иван с надеждой уставился на Максима, но тот отрицательно помотал головой. Даже это небольшое действие вызвало боль, и парень схватился за голову.
— Дааа, — протянул Иван, — жаль, что не помнишь. Вид был что надо. Слюни до песка, глаза как плошки, весь трясется, энтузиазм — внушающий! Полная боевая готовность и концентрация, как и положено доблестному воину! Но недолго, парень, недолго. Все-таки малохольный ты, ничего не попишешь. Трясся, трясся, промычал что-то, а потом глазки закатил и опал. Не целиком, впрочем, не весь опал. Да. Так и лежал как памятник стремления жизни и ее несгибаемой воли!
— А слоны?
Максим еще плохо соображал и потому спросил не додумав. Иван, хрюкнув, зарыдал от смеха, присев на песок, Самуил беззвучно трясся, опершись на посох. Макс почувствовал, что краснеет.
— Так ты все выдумал, про слонов? — начиная закипать, уточнил он.
— Ыыыы, — завыл наставник, который даже сидеть уже не мог, а лежал на арене в позе эмбриона, держась обеими руками за живот.
Макс же поднялся на ноги.
