рыцарь поспешил за мной наверх, замахиваясь двуручником — и покатился вниз, получив мощнейший пинок в грудь. Нога, даже защищённая кроссовкой, тут же заныла от такого обращения, но что ещё оставалось? Кулаки тут были бессильны, да и от ударов ногами польза выходила лишь временная.
Алебардщик сделал выводы и начал восхождение гораздо осторожней, выставив вперёд своё грозное оружие, а заодно прикрывая своего менее расторопного товарища. Я дождался, пока он поравняется со мной и с лёгкостью спрыгнул вниз, поближе к вороту. К сожалению, мечник за это время успел подняться и теперь наступал, раскручивая над головой добрые два метра заточенной стали. Чудом увернувшись от рубящего удара наискосок, я нырнул в сторону и бросился к своей великолепной баррикаде. Алебардщик всё ещё не спешил спускаться, а вот мечник поспешил за мной, отчётливо клацая бронированными ногами по каменным плитам. Ещё один мощный рубящий удар наискосок — но на этот раз я был готов, резко открыв перед собой дверцу шкафа и подставив её под удар, как импровизированный щит. Двуручный меч глубоко завяз в толстом дереве. Прежде чем его владелец попытался его освободить, я обошёл его сбоку и от души врезался в него плечом. Потеряв равновесие, безголовый рыцарь рухнул во второй раз за бой и застрял между двумя шкафами баррикады. Мне понадобилось около пятнадцати секунд, чтобы вытащить его меч из дверцы, а затем проткнуть его в сочленение доспеха в районе живота. Он дёрнулся в последний раз — и рассыпался в прах вместе с доспехами, оставив лишь заметный всполох бледно-голубого пламени.
Тяжело дыша, я обернулся, выискивая второго врага. Странно, что он не торопился на помощь своему собрату в столь критичный момент. Только вот наверху он тоже больше не стоял, а это значит…
Острие алебарды пробило меня насквозь, пригвоздив к той самой злополучной дверце, откуда я только что достал меч. Не было ни боли, ни крови, только какая-то обида — так долго возился и даже умудрился разобрать первого, но дать второму время выбрать идеальную позицию для броска. Даже если бы я вовремя его заметил, то вряд ли бы смог уклониться.
Последнее, что я увидел — собственное тело, рассыпающееся на тысячи бледно-голубых огоньков и растворяющееся в воздухе вокруг стального лезвия алебарды.
Жди, сволочь, в следующий раз я достану тебя первым.
Глава четвертая
Звук будильника сперва показался мне скрежетом стали по камню, но затем перешёл в более привычный, даже мелодичный, но всё ещё весьма раздражающий звон. Десять утра, пора продирать глаза, умываться, бриться, одеться по погоде — то есть, накинуть единую куртку на всю осень, весну и часть зимы, и отправиться на встречу с приятелем. Дорога на час, можно будет хорошенько взвесить, какие я допустил ошибки в последнем забеге, перепродумать тактику и подход, чтобы затем…
Так, стоять. Я опять помнил каждую грёбаную деталь из прошедшего сна, в котором, кстати, снова попал в замок? И этот сон был не обычным повтором, как раньше, не сюрреалистической мешаниной, а идеально логичным продолжением предыдущего?
Осознание заставило меня застыть посреди процедуры бритья — и я аккуратно отложил бритву в сторону, почувствовав, как рука с ней начинает слегка дрожать. Что, мать вашу, со мной происходит? Я схожу с ума?
Усилием воли я заставил себя успокоиться, закончил бритьё и прочие утренние процедуры, затем заварил кружку крепкого чёрного чая и сделал большой глоток, рискуя обжечь горло. Реальность осталась на месте. Самая что ни на есть реальная реальность, с обшарпанными обоями старой кухоньки, дешёвым электрическим чайником, окном с трещиной в нижнем углу, которое скоро придётся заклеивать на зиму и горьким, но освежающим вкусом чая. Я не спал, я находился в той самой квартире, которую снимал последние два года. В здравом уме и твёрдой памяти. Даже, пожалуй, чересчур твёрдой, раз сны наизусть начал помнить.
А это, кстати, вариант. Человек же обычно сны забывает, ну может один из десяти кое-как вспомнит, да и то лучше записать сразу после пробуждения. Вдруг такие связанные «цепочки» сновидений — это не баг, а фича, просто о ней обычно никто не в курсе. А у меня после накопившегося стресса мозг попросту забыл забыть, пугая меня целой историей о замке по имени Полночь, холодной как лёд призрачной управляющей и чудовищах, населяющих залы да коридоры.
Нет, нет, это явный самообман. Не бывает снов, где столь чётко чувствуешь своё тело как настоящее, где мыслишь как в реальном мире и события подчиняются вполне понятной, пусть и фантастической, логике. Я как будто засыпал и с головой погружался в видеоигру, мрачную и жестокую, но действующую по определённым правилам.
И будем честны, пока что в этой игре я лажал по полной программе.
Допив чай, я всё же сделал вывод, что крыша у меня ещё не поехала. В происходящем однозначно стоило разобраться более тщательно, но не тратить на рефлексию слишком много времени. Жизнь и без того слишком коротка и дерьмова, а в данный момент я почти опаздываю на встречу с Илюхой.
После аварии, в которой сгинул Сашка с семьёй, у меня больше не появлялось лучших друзей. Да и друзей вообще, если на то пошло. Из-за болезни мамы время на новые встречи сократилось, а старые знакомые отвалились один за одним. Я не возражал, поскольку к тому времени успел понять, что близкие мне люди долго не живут. Проклятье Виктора Макаренко не щадило никого.
Но Илюха, с которым мы вместе учились в старших классах, не отвалился, как остальные. С одной стороны пересекались мы нечасто, раз в пару месяцев, хотя в этом месяце это была уже вторая встреча. С другой — никого ближе к статусу друга у меня не было, что вызывало определённые опасения за илюхино здоровье и даже жизнь. К счастью, пока всё обходилось — богатырский организм приятеля не брала ни одна пандемия, из дома он выходил нечасто, страхуясь от лишнего риска и зарабатывал достаточно, чтобы при случае не волноваться о деньгах. В горы мы вместе не ходили, пуд соли не ели — просто тёрли за общие интересы по играм, сериалам, да аниме, которые не разделяли ни мои, ни илюхины знакомые. Кто-то мог бы заикнуться, что двум здоровым лбам за двадцатник поздновато смотреть мультики да играть в игрушки, но одного взгляда на нас хватало, чтобы не заикаться. Илюху со спины, например, можно было принять за медведя — особенно зимой, когда он накидывал свою
