– Ах да, твой дядя Пеннингтон! – Мистер Долиш обращался к пространству между Ником и Гэрретом. – Когда-то мы ожидали от него великих деяний – во всяком случае, я ожидал. Он снова собирается писать пьесу, как говорил и в былые дни, но, по-моему, все, чем он занимается, это пишет длинные письма в литературные еженедельники или диктует их своему секретарю. Конечно, для него это было нелегкое время. Потрясения последних недель… его сердце…
Ник сделал гипнотический жест рукой.
– Слушайте, вы, «Комментарии» Блэкстоуна![16]– прервал он. – Вы, конечно, осторожны и сдержанны, хотя я что-то этого не заметил. Но может человек, который задал вам вопрос, ввернуть словечко?
– Да, прошу прощения. Что за вопрос?
– У нас все в порядке?
– В порядке?
– Вы сказали дяде Пену, что его не вышвырнут, как тюбик из-под зубной пасты? Что он может владеть своим любимым Грингроувом до своей естественной кончины?
– Сказал, и давно., в соответствии с твоими инструкциями. Я также взял на себя смелость информировать об этом мисс Дейдри. – Адвокат обратился к Гэррету: – Должен объяснить, что мисс Дейдри в действительности миссис Пеннингтон Баркли. Слуги начали называть ее так, подстрекаемые мистером Баркли… – под мистером Баркли, очевидно, подразумевался покойный Кловис, – и некоторые из нас, увы, усвоили эту привычку. Она очаровательная молодая леди, которой Пеннингтон должен гордиться… Да, Николас, я информировал его. Но мы живем в жестоком мире, хотя у тебя пока что было мало поводов в этом убедиться. Люди цепляются алчными пальцами за то, что они унаследовали по закону, а Пеннингтон по натуре не слишком доверчив. Я передал ему твое великодушное сообщение. Вопрос в том, верит ли он, что ты действительно хочешь так поступить?
– Господи, конечно хочу!
– Я тебе верю. Но верит ли Пеннингтон? Он непредсказуемый человек с чрезмерно развитым воображением. Что конкретно ты подразумеваешь под словами «все в порядке»? И что именно он может считать своей естественной кончиной? Если случайно…
– Чушь, адвокат! – рявкнул Ник. – Чушь, вздор и галиматья! Если вы хотите сказать, что дядя Пен достаточно безумен, чтобы покончить с собой…
– Я этого не говорил и даже не думал. Я только имел в виду, что мой старый друг непредсказуем и переменчив. И я также говорю, – настойчиво добавил мистер Долиш, – что нам не следует здесь задерживаться. Мы должны поторопиться, если хотим успеть на поезд.
– Чепуха! Еще полно времени!
– Прошу прощения, но это не так. Посмотри на часы. Я не принуждаю тебя, Николас, но у нас есть еще одна причина не опаздывать на поезд и не расстраивать обитателей дома. Ты знаешь, что сегодня за день?
– Пятница.
– Двенадцатое июня. А завтра?
– Если кто-нибудь не напортачил с календарем, то завтра будет тринадцатое.
– Как ты проницательно заметил, завтра будет тринадцатое июня. А значит, день рождения твоей тети Эстелл.
– Так они все еще соблюдают церемонию?
– Вот именно.
– Помнишь, Гэррет? Когда у кого-нибудь день рождения, в старинных домах всегда устраивают церемонию. Я тебе говорил, верно?
– Да, говорил. А что за церемония?
– Вечером, накануне великого праздника, кухарка печет замысловатый пирог. Его торжественно подают в столовую, где произносят речи и вручают подарки. Это всегда происходит в одиннадцать ночи. Дядя Пен настаивал, что это следует проделывать в полночь, но тетя Эсси возражала, что «детям» тогда уже нужно спать. Так как я тогда был единственным ребенком в доме, это выглядело огульным утверждением… Тетин день рождения, вот как? Не думаю, что Эсси очень рада своему пятидесятипятилетию – кажется, ей столько исполняется? Но вы правы, Блэкстоун, мы не должны разочаровывать старушку. Пошли!
Ник подозвал носильщика и вручил ему чемодан.
– К поезду в семь пятнадцать, – сказал он. – Какие ворота?
– Одиннадцатые, сэр. Вон там. Едете в Борнмут, сэр?
– Не так далеко, но тем же поездом. Тащите чемодан в вагон первого класса для курящих – желательно в пустой.
– У вас есть билет, сэр? Лучше ехать в одном из передних вагонов. Я пойду вперед, а вы следуйте за мной, хорошо?
– Отлично. Что вы там копаетесь? – обратился он к нам. – Божье наказание, поторапливайтесь!
Избрав линию поведения, Ник неуклонно ее придерживался. Пройдя контроль и взмахнув билетом, он почти бегом двинулся по перрону. Мистер Долиш, который, несмотря на всю свою напыщенность, мог при желании двигаться достаточно быстро, семенил рядом, размахивая портфелем. Гэррет замыкал процессию.
Солнце скрылось за облаком. Платформа и стоящий справа длинный состав с удивительно чистыми шоколадно-кремовыми вагонами оставались в тени и выглядели мрачновато под покрытой сажей стеклянной крышей. Ник, Долиш и Гэррет шли к началу платформы мимо маленьких групп других пассажиров. Пройдя вагон-ресторан, где за зарешеченным окошком буфетной виднелась чья-то унылая физиономия, они добрались до головного вагона и направились к двери следом за носильщиком. Тут Ник Баркли заговорил снова:
– Учитывая ситуацию, едва ли следует ожидать пышного приема. Я начисто забыл о дне рождения старушки, если вообще когда-нибудь вспоминал о нем, и теперь не успею приготовить для нее подарок.
– Совсем наоборот, Николас. Ты привезешь ей самый лучший и желанный из всех подарков. Нет нужды объяснять, что я имею в виду денежное содержание. Пеннингтон ей это предложил, а ты выступишь гарантом, ведь у Эстелл, по крайней мере, нет оснований сомневаться в твоих добрых намерениях. Думаю, все пройдет хорошо, если ты и Пеннингтон воздержитесь от слишком умных замечаний. Мисс Дейдри очень старается, чтобы праздник прошел как надо. Вы что-то сказали, мистер Эндерсон?
– Да, – отозвался Гэррет, державшийся шагов на десять сзади. – Простите, что перебиваю, но эта леди – миссис Пеннингтон Баркли… Как она выглядит?
Мистер Долиш ответил полуобернувшись и не замедляя шаг:
– Разве я уже не говорил, сэр, что жена Пеннингтона очаровательна? Несмотря на разницу в их возрасте…
– Да, конечно. Но я имел в виду не совсем это. Как она выглядит? Как бы вы ее описали?
– Трудный вопрос, сэр.
– Да, но…
– Самому придирчивому критику, – заявил мистер Долиш, – пришлось бы признать, что она очень хороша собой. Мисс Дейдри выглядит даже моложе своих лет. Она среднего роста, светловолосая, с весьма обходительными манерами…
– Блондинка? – прервал Ник Баркли и резко обернулся. – Черт возьми, какая это была бы ирония судьбы! Тебе пришло в голову то же самое, Гэррет?
