— Вы имеете в виду нашу старую идею, что Уайт мог прикрывать кого-то? — спросил Пейдж.
— Но в том-то и беда. Даже если Уайт кого-то прикрывает, как мог этот кто-то выбраться из комнаты? Получается, что в комнате находился еще один человек, а может быть, и двое. Предположим, один, два или шесть человек стреляют в судью. Как они могут исчезнуть за восемь или десять секунд? — Полковник покачал головой. — Доктор, в медицинском заключении есть что-нибудь, способное нам помочь?
— Только не насчет исчезновения, — ответил Гэллатин. — Да и насчет другого тоже. Смерть была почти мгновенной. Он мог сделать несколько шагов или движений, но не более.
— В таком случае мне придется самому в этом разбираться, — заявил полковник. — Вызовите автомобиль, Пейдж, и поедем в Хампстед. Это дело меня интересует.
Прихрамывая, он подошел к вешалке за пальто и шляпой. В темно-синем пальто и мягкой серой шляпе полковник Маркуис выглядел бы весьма элегантно, если бы не нахлобучил шляпу так сердито, что она торчала на голове, как на чучеле Гая Фокса.[8]Сначала Пейдж дал указания проверить алиби Траверса и архивы отдела огнестрельного оружия на предмет наличия записи о владельце духового пистолета «эркман». Затем полковник вышел в коридор, возвышаясь над всеми встречными. Когда Пейдж напомнил, что Айда Мортлейк и сэр Эндрю Трэверс все еще ждут, Маркуис невежливо проворчал:
— Ну и пусть ждут. Дело приняло такой оборот, что они могут только еще сильнее его запутать. Между нами, инспектор, мне не хочется, чтобы Трэверс торчал рядом, когда я буду обследовать место преступления. Он слишком проницателен.
Полковник долго молчал, пока полицейский автомобиль ехал по мокрым улицам в направлении Хампстеда.
— Кажется, — заговорил инспектор, — теперь у нас крайне ограниченный круг.
— В каком смысле?
— Смотрите сами, сэр. Во-первых, у Траверса не было причин убивать судью, а во-вторых, у него солидное алиби. У Айды Мортлейк тоже есть алиби, причем обеспеченное не ею самой…
— Так вы это заметили? — промолвил Маркуис, пристально глядя на него.
— Да, алиби девушки обеспечил Уайт. Помните его рассказ? Он пробрался через окно в дом судьи Мортлейка, не зная, что судья в павильоне. Об этом он услышал, только когда дворецкий спросил Айду, подавать ли чай. Тогда он вылез из окна и побежал к павильону. Это было в половине шестого, так как Уайт по пути встретил Бордена и меня. Следовательно, Айда еще была в доме, и дворецкий, вероятно, это подтвердит. Выходит, ее алиби тоже надежно.
— Вполне. Что-нибудь еще?
— Если, — задумчиво отозвался Пейдж, — посторонний не мог проникнуть на участок, значит, полковник был убит либо одним из слуг, либо мисс Кэролин Мортлейк, либо клерком — старым Пенни.
Полковник Маркуис что-то буркнул — это могло означать как согласие, так и неодобрение. Автомобиль свернул на широкую пригородную дорогу, вдоль одной стороны которой тянулась высокая ограда дома судьи. На оживленной улице пересекались трамвайный и автобусный маршруты. Несколько магазинов контрастировали с унылой каменной стеной напротив, за которой на фоне пасмурного неба темнели вязы. Машина остановилась у ворот с железной решеткой, которые старый Робинсон, узнавший полицейский автомобиль, поспешил открыть.
— Есть новости? — спросил Пейдж.
Привратник — маленький человечек с морщинистым лбом — просунул голову в заднее окошко машины.
— Нет, сэр, — ответил он. — Ваш сержант все еще пытается выяснить, мог ли кто-нибудь пробраться сюда вчера незаметно для меня.
— А это возможно? — спросил полковник Маркуис.
Робинсон с любопытством посмотрел на него:
— Ну, сэр, мисс Айда велела мне вчера никого не впускать, и я так и делал. Это моя работа. Взгляните на ограду. Через нее не перелезть без стремянки, и к ней нигде не приставить лестницу так, чтобы этого не заметили жители Хампстеда. С этой стороны ограды проходит главная дорога, а ко всем другим примыкают сады соседних домов. — Он откашлялся, словно собираясь сплюнуть. — Ворот только двое, как видите, и у одних сижу я.
— А как насчет других ворот — для торговцев?
— Они заперты, — сразу ответил Робинсон. — Когда мисс Айда вчера вернулась около двадцати минут пятого, она велела мне запереть их. Кроме моего ключа, ключ от вторых ворот есть только у мисс Айды.
— Вы сказали, что мисс Кэролин Мортлейк и мистера Пенни вчера во второй половине дня здесь не было?
— Не припоминаю, говорил ли я вам это. Но это правда.
— В котором часу они ушли?
— Мисс Кэролин — приблизительно без четверти четыре. Я помню, поскольку она хотела взять автомобиль, но мисс Айда уже уехала в нем минут пятнадцать назад. Мисс Кэролин очень рассердилась — она собиралась на вечеринку с коктейлями к Фишерам в Голдерс-Грин. Что до Элфреда Пенни, не спрашивайте меня, когда он ушел. Думаю, минут десять пятого.
— Для ясности нам лучше составить расписание, — сказал полковник Маркуис. — Когда судья перебрался из дома в павильон?
— В половине четвертого, — твердо ответил Робинсон. — Это точно.
— Айда Мортлейк уехала в автомобиле примерно в то же время, не так ли? Отлично. Кэролин Мортлейк отправилась на вечеринку без четверти четыре. В десять минут пятого Пенни также ушел. В двадцать минут пятого, когда начался дождь, Айда Мортлейк вернулась в автомобиле. Похоже, все они каким-то образом разминулись друг с другом, но расписание верное?
— Полагаю, что да, сэр, — согласился Робинсон.
— Ну, поехали, — сказал полковник.
Автомобиль помчался по гравиевой подъездной аллее мимо печальных вязов. Пейдж указал на ответвление дороги, ведущее к павильону, но сам павильон скрывали деревья, и полковник не мог его разглядеть. Дом не являлся архитектурным шедевром. Он был трехэтажным, оштукатуренным и выстроен в раздражающем готическом стиле, который впервые появился на Строберри-Хилл, но его несколько оживили дизайнеры середины XIX века. Остроконечные башенки теснились под дождем. Большинство длинных окон было зашторено, но из всех труб шел дым. Хотя дом выглядел символом солидной викторианской респектабельности, в нем ощущалось нечто недоброе.
Воплощением респектабельности казался также седой слуга, впустивший их. Пейдж видел его вчера, хотя еще не опрашивал. Только теперь они узнали, что его фамилия Дейвис.
— Если не возражаете, сэр, — сказал он, — я позову мисс Кэролин. Она как раз собиралась повидать вас и…
— А если вы не возражаете, — послышался новый голос, — я предпочитаю обсудить это сама.
