некоторых тяжелых клиентов, очень даже нравилось: он встречал новых личностей и изучал их, как творческая натура. После работы поэт возвращался к себе, делал домашнее задание и в двенадцать ночи забывался мертвецким сном, чтобы завтра начать все сначала.
По выходным у него также не оставалось времени на отдых, потому что в планах был клуб. Туда он шел с самого утра и проходил в полуподвальное помещение, которое еще недавно служило архивом. Однако место подсчитали маленьким, хотя Иосиф так бы не сказал, и его достаточно долгое время не использовали, а потом с радостью отдали клубу. Это помещение состояло из трех комнаток с голыми стенами, маленькими окошками чуть ли не у самого потолка и батареями внизу, которые работали плохо, и по полу всегда дуло, даже летом. Бывший архив члены клуба обставили мебелью и оборудованием: столами, печатными машинками, а стены обвесили шаблонами и вырезками в качестве примеров составления колонок, а еще плакатами с надписями наподобие: «Гроб – твоя кровать, а жизнь не терпит спящих». Работало человек двенадцать, не меньше. Пахло чернилами и немного плесенью, стук по клавишам не утихал ни на минуту. Иосиф, как и другие журналисты, имел свой столик с печатной машинкой у самой стенки, который украсил по собственному вкусу: поставил для вдохновения горшок с цветком и любимый сборник от покойного дяди-сатирика «Еврейские анекдоты». До вечера поэт писал о преимуществах и недостатках филологии и ее помощи писателям с яркими примерами, которые он брал из собственного опыта. Так за день получалось три небольших статейки, которые он быстро корректировал и отдавал Джуте.
Однако же спустя полторы недели Иосиф вернулся из института, чтобы поесть перед работой, как вдруг зазвонил телефон: это была она.
– Иосиф, не хочу тебя дергать в середине недели, но потом не будет времени. У нас проблема: твои статьи мало кто читает. Все чаще мне приходят жалобы на их однообразие, и скажу по своему личному опыту: потом читатели потребуют, чтобы ты освободил место для кого-нибудь другого.
Иосиф нахмурился.
– Неужели все так плохо?
– Ну, слушай, твои советы полезные, но, видишь ли, наша газета не пособие, а развлечение. Мы занимаемся творчеством и пишем о событиях в мире литературы…
– Погоди, но ведь я же выпускаю стихи. Так почему меня уберут с места? Не могу ли я ограничиться творчеством?
– Но ты пойми, что на нем одном далеко не уедешь, а у нас как раз много желающих прийти в редакцию, только мест на всех не хватает. Поэтому хотелось бы, чтобы ты побыл журналистом, ведь стихи можно где угодно писать. Не забывай, что я тебя взяла за ту статью, а не за стихи.
Иосиф задумался. А ведь ради редакции он даже в забастовку вляпался! И что теперь? Бросить все спустя полторы недели? Ну нет, решил поэт. Однако же есть проблема…
– Я тебя понял, Джута, приму к сведению. Но вот только скажи, где мне взять сенсацию?
Она не без раздражения вздохнула.
– О боже… Вообще-то меня это не касается – так говорю, на будущее. Но раз уж ты новичок в таком деле – ладно, подскажу. Я тебе поручаю задание: взять интервью у Хассе.
Иосиф усмехнулся и подумал: «А ведь действительно предложение хорошее». Дело все в том, что на прошлой неделе Ульрих начал собрание с вот такого громкого объявления: «В следующую субботу ровно в пять часов у нас выступит с лекцией Руперт Хассе». Каждый член клуба буквально рассыпался в аплодисментах. Хассе относительно недавно, два года назад, стал очень популярен, особенно среди молодежи. Люди постарше разделялись во мнениях, судили автора по его произведениям так: либо наркоман, либо сумасшедший. Все из-за его романа «Лучик надежды». Иосиф читал его на пике славы писателя. Сюжет повествовал о девушке, по которой на протяжении почти всей истории ползли зеленые жуки и в итоге овладели ее телом. От их яда она сама превратилась в жука, а вскоре от нее остались лишь останки. Тогда Иосиф вообще ничего не понял, зато книга ему понравилась, и он полюбил автора, потом еще две книги его прочитал с примерно схожими сюжетами. Постепенно поэт углублялся в систему образов и стал составлять теории. Например, та девушка была Германией, а жуки – нацистами, которые оставили после себя расколотую и разбитую во всех смыслах страну. Так Иосиф расшифровывал книгу Хассе и проникся уважением к автору.
В общем, поэт вместе со всеми разделял общее счастье. И вот ему выпала честь взять интервью…
11
Уже с утра Иосиф готовился к вечернему событию. Интервью он хотел взять после лекции, а во время нее стараться записать как можно больше материала. Для такого серьезного дела поэт подготовил магнитофон, одолженный у Йозефа, надел вечером костюм и взял блокнот с ручкой. Арендодатель же сидел один в кресле и пил пиво.
– Что, уже уходишь? Во сколько придешь?
– Не знаю, – честно ответил поэт. – Как минимум в семь, может, и позже.
– Я тут, это, в «Сладкую карамельку». Может, потом присоединишься? Я там допоздна.
– Йозеф, ну не хожу я в такие места. Сколько можно тебе говорить? Неужели не с кем больше пообщаться?
Он вздохнул и сделал еще один глоток.
– Нет. Скучно что-то стало, делать нечего! Дома прибрался, подработку брать не хочу…
– Почитай.
– Я слишком глуп для этого. – Йозеф неожиданно оживился: – Эй, а если я с тобой, это, пойду на этого Хассе? А чего? Как раз просвещусь в книги и… прочие ихние умные штучки.
Иосиф заколебался. Йозеф может все интервью испортить либо разговорами, либо, что еще хуже, похабными шуточками. На самом деле Ульрих приглашал всех желающих, и поэт сразу вспомнил о Жозефине. Единственное, он сомневался, захочет ли она пойти. После новости о забастовке дама сердца обиделась на него: ведь даже не предупредил, а она захворала от потрясения! Они не разговаривали, возлюбленный не получил ни одного ответа на письма. Тем не менее Жоззи ответила на телеграмму с приглашением и должна скоро прийти. Иосиф решил подождать ее в коридоре, а Йозефу сказать, что лекция строго для членов клуба, как вдруг в дверь постучали. На пороге стояла Жозефина в черном сверкающем платье. За время болезни ее лицо чуть побелело и осунулось. Она с ног до головы оглядела поэта и затем нежно поцеловала в губы.
– Ну что, – промурлыкала она, – пойдем?
Иосиф расплылся в улыбке и взял даму сердца за руку, как вдруг всю магию разрушил пришедший с бутылкой пива и в обляпанной рубашке Йозеф.
– Ну так
