лишь зрелище, не более того. Про такие представления можно снимать фильмы, ставить спектакли, хотя если вам не хватает таких зрелищ для полной картины….
— Нет-нет-нет…
— Впрочем, нам пора подкрепиться.
Я обернулась к столу, остальные шестеро уже что-то за ним с аппетитом ели.
— Вы удивлены? Но должны же у нас быть какие-то маленькие радости, не только же нам все время длинные разговоры вести и заниматься скучными делами.
Я села за стол и попробовала разные блюда. Все было очень вкусно! Но пила я на всякий случай только воду. Наконец, все насытились. Воскресение поднялся и подал мне руку. На столе сразу все исчезло, зато появились карты, шахматы и еще что-то, по-видимому, относящееся к играм. Все с увлечением занялись делом, а мы подошли к двум креслах, в которых и расположилась для дальнейшей беседы
— Что ж! Вернемся к нашим семи детективам.
Я рассказала Воскресению о том, до чего додумалась. В частности, про то, что детективы написаны по одной схеме.
— По схеме?
— Да, или еще можно сказать, по заданному алгоритму.
— И откуда такая идея появилась у авторши?
— Честно говоря, не знаю, может быть, из-за лени.
— Что?
Воскресение захохотал.
— Да… Я вообще-то полагал, что вы свой ответ как-то завуалируете!
— А смысл в этом какой?
— Никакого.
— Но почему вы все-таки уверены, что убийцы именно те, кто заявлен ими в конце?
— Потому что все логично, и первое впечатление — самое верное.
— И все?
— Почти. Но продолжим. В каждом из семи детективов по десять главных действующих лиц, обозначенных мною цифрами от «ноля» до «девятки». Также в каждом из них есть по три жертвы, и их я назвала «семерками», «восьмерками» и «девятками». «Убийцами» же, то есть теми, кто заявлен ими в детективах, стали «двойки». Хотя я несколько раз внимательно перечитала детективы и поняла, что абсолютно у всех была вероятность стать убийцами.
— Так… Но тогда почему же убийцы все-таки те, кто заявлен в книгах?
— Потому что в финале должна восторжествовать справедливость, да и приехавший следователь, кстати, тоже приходит к такому же выводу, что все провернули «двойки».
— Ох, уж этот следователь… Наверняка он очень умный человек.
— Впрочем, я сначала подумала, что убийцы — «ноли», они же «сыщики», это же так «оригинально», что убийцы те, кто пытается раскрыть преступления… Притом они неглупые и достаточно интересные. Затем я решила, что убийцы — «тройки», то есть дамы, преследующие свои цели. Они тоже яркие, глубокие и непростые… Потом я какое-то время металась между «нолями» и «тройками», но так никому из них и не отдала первенства. Затем мне пришло в голову, что убийцы — «шестерки», в прямом смысле уж, а не в переносном, потому что в конце детективов на них нападают, и они чудом выживают.
— И что же?
— Ничего. Потом я решила, что убийцы — это люди, на которых никто бы не подумал. Например, те же «единички», которые помогают «сыщикам» в поисках. Такие Ватсоны при Шерлоках Холмсах. Все они однозначно неплохие люди, по крайней мере, ни в каких дурных поступках ранее не замеченные. Согласитесь, ведь это тоже достаточно необычно. Я, по крайней мере, так думала. Но потом я также рассмотрела по очереди других действующих лиц, то есть «четверок» и «пятерок». И еще раз утвердилась в мысли, что они все могут быть душегубами.
— И что? Вывод-то какой?
— Вывод прост — у всех есть мотивы и возможности… И это был уже седьмой вариант предполагаемых мною убийц! Седьмой! «Ноли», «единички», «тройки», «четверки», «пятерки», «шестерки»! И, конечно, те же «двойки»!
— И что же было дальше?
— А дальше я предположила, что в каких-то детективах убийцы могут быть под одним номером, в других — под вторым, в-третьих — под третьим. То есть на горизонте замаячил уже восьмой вариант!
— И опять-таки что?
— Говорю же, ничего! Впрочем, затем меня посетила еще более оригинальная мысль, что убийцы — кто-то совсем чужой, то есть не из числа десяти действующих лиц.
— Да? Забавно! И что?
— Опять-таки ничего. Хотя в этом что-то все-таки есть, но так быть не должно. Есть же принцип «только не дворецкий»!
— То есть «автор не должен делать убийцей слугу… Преступник должен быть человеком с определенным достоинством — таким, который обычно не навлекает на себя подозрений».
— Ну, да. А потом, до меня дошло!
— Что дошло?
— Это все от лукавого!
— Что?
И тут Воскресение опять покатился со смеху. А за ним Пятница, Суббота и все остальные. Оказывается, они давно перестали играть и прислушивались к нашему разговору.
— Да-да, не смейтесь!
— Какие уж тут для меня шутки!
— Это он меня крутит — вертит, заставляет анализировать разные варианты, а на самом деле, как автор решил, пусть так и будет.
— Да…
— Что да?
— С вами интересно разговаривать.
— Словом, будем считать, что я не нашла других убийц, кроме тех, что заявлены в книжках.
— И?
— Я пас.
— Вы пас? Забавно!
— Кстати, все эти семь детективов могли быть написаны с помощью ИИ, то есть искусственного интеллекта.
— Да? И почему?
— Потому что ИИ — это помощник человека. И если есть возможность его использовать, то почему бы нет?
— Может быть…
— Надо было только задать ему схему, семь комплектов с десятью главными героями, вспомнить произведения русских классиков и вуаля! Хотя ИИ, к сожалению, может написать только разные описания, диалоги, монологи и все, на большее он не способен.
— Почему же?
— У ИИ нет моральных ограничений и справедливость ему не нужна. Неотвратимость наказания ему тоже не обязательна, значит, назвать убийцу он может лишь формально. Следовательно, жертвы ему были назначены человеком, как и те, кто виновен в их гибели.
— У него нет моральных ограничений? Уж не утверждаете ли вы, что ИИ — это нечто отрицательное? Ведь он рисует картины, сочиняет музыку, даже пишет стихи…
— Не знаю.
— А как вам такая мысль, которая обсуждается в СМИ, что ИИ — это Дьявол?
— Опять-таки не знаю. Но я абсолютно уверена, что автор этих семи детективов — не нечистая сила, а человек.
— Почему?
— Потому что для нечистой силы как-то мелко быть помощником человека. Еще раз повторяю — героев-то ИИ предложил все-таки человек, а не сам он выбрал. Да и не получилось бы у ИИ самому написать про Россию до Революции просто потому, что он из двадцать первого века. Все бы ушло куда-то в фантастику, фэнтези, в попаданцев. Может быть, получилось бы интересно, но про дореволюционную Россию, вы уж увольте! Не вышло бы у него!
— Не вышло?
