от тумана по мере того, как день становится всё ярче. Я взрослый мужчина и ничего не боюсь.
Ни Элайджи, ни этого шерифа.
Никого.
Кошка исчезла с подоконника. Наверное, из — за неё мне и приснился кошмар. Кошки заставляют меня нервничать с тех пор, как одна укусила меня в средней школе.
Я обнимаю мягкое тело Лили, и, хотя она ещё спит, от её прикосновений у меня встаёт член.
Её глаза открываются, и она улыбается.
— Далтон?
Она зевает, не успев заметить, как срочно мне это нужно.
Я провожу рукой по её животу и чувствую жар между бедер. Она уже намокла, моя маленькая грязная девочка.
Я потираю своим членом между её бедер, заставляя её стонать, проводя языком по её горлу, а руками — по её попке.
— Мы только что проснулись, — хнычет она.
— Ты только что проснулась, Лили. Я не сплю уже целый час, — и правда, я держу её на руках с рассвета, нюхаю её растрепанные волосы и борюсь с желанием вогнать в неё свой член, — твоя киска болит, детка?
Она облизывает губы, прежде чем дотронуться до головки моего члена.
— Немного, но я не уверена, что ты можешь ждать, ты, большой зверь.
Лили вскрикивает, когда я заваливаюсь на неё сверху и раздвигаю её бедра, прижимая член к её припухшей розовой киске.
— Я буду нежен.
Мои яйца закипают, когда я вдыхаю её запах. Мне нужно кончить в неё, снова запустить своё семя в её лоно и напомнить ей, кому она принадлежит. Я знаю, что она тоже в этом нуждается. Прошлой ночью она умоляла меня трахнуть её в последний раз, но вместо этого я вынудил её кончить мне в рот. Ей нравятся оба способа, моя непослушная принцесса.
Чтобы проверить её, я ввожу палец в её пизду и трусь о её стенки, пока она не выгибается, когда я касаюсь её тайного места.
— О.
— Тебе нравится, когда папочка трогает твоё тайное место?
— Да, — задыхается она.
Лили стонет, когда я ввожу в неё свой член, с первого раза проникая на всю глубину, её маленькая шелковистая пизда тугая и горячая, сжимается вокруг меня, пока я не кончаю. Она закрывает глаза. Она такая мокрая, и я думаю, не является ли часть этих горячих сливок моей вчерашней спермой. Зная, что моё семя было в ней всю ночь, плодилось в ней и связывало её со мной, я хочу быстрее опустошить свои яйца, чтобы наполнить её ещё больше.
Она вскрикивает и вцепляется мне в плечи.
— Ты словно из сна, ангел.
Её бедра прижимаются ко мне, когда я ускоряюсь, насаживая её на свой член всё быстрее и сильнее, но при этом я слежу за ней, чтобы знать, что ей не больно. Мне нужно, чтобы моя малышка наслаждалась каждым моментом, и она наслаждается, стонет и пыхтит, её тело дрожит, а ноги скользят вверх и вниз по моим бокам. Её жар душит мой член, её соки хлюпают, когда я беру то, что принадлежит мне, и отдаю ей то, что принадлежит ей. Мои яйца жаждут разрядки, но я не кончу, пока она не сделает это.
Положив одну руку на её грудь, я тянусь вниз, а другой крепко хватаю её за задницу и сжимаю ягодицу, когда вхожу в её киску, а она кричит от удовольствия.
— Кончи для меня, ангел. Кончи на мой член.
Я уничтожаю её невинность, но меня это не волнует, пока она моя и только моя. Я уже принадлежу ей.
Её стенки сжимаются с каждым словом
— Я люблю тебя, — задыхается она.
Я делаю ещё один толчок и чувствую, как пульсируют её стенки, как её ноги обхватывают мою задницу.
— Кончи для меня.
Она задыхается и сжимает меня так крепко, что мой член вздрагивает, а яйца напрягаются, и я наполняю её своим семенем, пока она извивается подо мной.
— Хорошая девочка.
Я прижимаю её к себе, пока наши тела не затихают, и только тогда выхожу из её мокрой киски.
— Далтон?
— Да, детка.
— Ты не сказал, что любишь меня в ответ.
— Конечно, я люблю тебя, Лили. Ты же знаешь.
Она хмурится, прежде чем я снова целую её. Я скажу ей всё, что она захочет услышать, но правда в том, что я не могу сказать, что любовь — это реальная вещь. Любовь, судьба и вся эта сентиментальная ерунда, о которой говорил Джозеф. Что он там говорил? Что когда-нибудь я найду свою настоящую любовь. Возможно, я уже нашел её. Возможно. Но я не доверяю тому, чего не могу увидеть. Чувствам и эмоциям. Армия научила меня этому, и поле боя подтвердило это. Лучше полагаться на то, что прочно и надежно, и я всегда буду таким для своей Лили.
Мне не нужно любить её. Я здесь ради неё.
Моя. Моя.
Разве это неправильно?
Я не могу заставить себя назвать это неправильным. Нет, Лили — моё всё. Мой ангел. Как это может быть неправильно?
— Я люблю тебя, — говорю я ей снова и надеюсь, что говорю более убедительно.
— Хорошо, — шепчет она.
Я вырываюсь из её объятий, и это самое трудное, что я делал за последние годы. Но я должен одеться и пойти к Элайдже. Выяснить, что, чёрт возьми, происходит в этом городе. Что случилось с бабушкой Лили.
Моя девочка смотрит на меня с грустью в глазах.
— Что случилось, ангел?
— Ты ведь здесь не только из-за обещания, данного моему отцу, верно? Твоя клятва и всё такое. Я имею в виду, я не хочу быть обузой.
Её голос звучит так устало, что я пугаюсь. Как и её слова.
— Ты никогда не будешь обузой, я здесь ради тебя.
— Ты серьёзно?
Я забираюсь обратно на кровать и глажу её киску. Введя в неё два пальца, я неистово целую её, прежде чем отклониться назад.
— Я серьёзно. Я сделал тебя своей, чтобы ты была моей навсегда. Я вошел в тебя, потому что хочу, чтобы ты забеременела. После того как я разберусь со всем здесь, ты переедешь ко мне, и мы проведем остаток жизни вместе, — я вытаскиваю пальцы и слизываю с них её соки, — ты навсегда останешься моим ангелом. Понимаешь?
— Да.
Я обнимаю её ещё некоторое время, затем надеваю свою одолженную рубашку.
— Ты голодна?
Её глаза загораются.
— Да. И Леди тоже.
Как по заказу, кошка скользит по моим лодыжкам, и я едва не вскрикиваю от прикосновения щетинистого меха. Она мяукает мне вслед, прежде чем
