с синевой от бритой щетины: двухцветный флаг какой-то державы.
– Утренняя сводка если?
– А что там? – шеф два дня просидел на совещании в УВД, отвлёкся он от будней.
– Расчленёнка в Советском районе, – напомнил я ему. – Нижнюю половинку мужика нашли под мостом. Без Паши не обошлось.
– И вы полагаете? – вскинул он глаза.
– И гадать не стоит. Он опознание затеял.
– По одним ногам?
– Ну уж не знаю… Может, с приметами? Особые какие ноги? С татуировкой, например?
– С татуировкой только у преступников, или… – поджал губы шеф, и лицо его начало приобретать только один пунцовый цвет от прихлынувшей ярости.
– А публика-то какая! Вы гляньте! Вор на воре, бомжи и эти, – я запнулся, – женщины лёгкого поведения.
– Зачем же он их сюда-то? Зачем к нам! Их в морг!
– Ну… Паша опять что-то не учёл.
– Вы думаете? – Шеф уже решительно двинулся вперёд. – Сейчас Игорушкин объявится, а здесь чёрт знает что!
Колосухин – личность особо деликатная, и если он начинает нелитературно выражаться, значит, грядут последние дни Помпеи. Я бросился на помощь Черноборову, который уже суетился среди неуёмный толпы и что-то пытался объяснить. Моя догадка подтвердилась: начальнику районной милиции Туманову, на территории которого всплыли останки, он поручил собрать соответствующую публику криминальной наклонности для опознания личности убиенного, но, как это бывает, поручение переадресовали лоботрясу из дежурки, и тот ничего лучшего не придумал, как обязал весёленькую компанию вместо морга явиться под очи областного прокурора. Во всей этой трагикомичной ситуации пострадали все: нам с Пашей выпало автобусом вывозить возмущённый криминал от парадного подъезда, а Виктору Антоновичу – отдуваться перед боссом, ибо как мы ни старались, Петрович всю эту картину узрел и потом не раз расписывал на совещаниях этот «пример изощрённого разгильдяйства». А делал это он умело, присовокупляя такие проповеди любимыми словами: «Опять бодягу развели!» Бодяга – это безобидная трава, но если дать ей разрастись, она любую речку в болото превратит, можете не сомневаться.
Во всей этой истории одно белое пятно – в морге нос к носу я столкнулся с капитаном Квашниным, Петро мучил вопросами восходящее светило нашего экспертного заведения Славу Глотова. Тот обрадовался нашему появлению и улизнул, а с Квашниным мы уединились и поболтали от души. Он многое мне поведал о том, что произошло в районе после нашего с Очаровашкой отъезда, но меня интересовало главное, и я не переставал его допытывать.
– Странное во всей той истории на пароме, – морщился Квашнин, – что проверкой обстоятельств гибели Елены Хансултановой занимался сам Каримов.
– Как?
– Ничего не пойму, – развёл он руки. – Равиль не любитель сыска, а тут изъездился весь, на месте не сидел, будто его подгоняли.
– Может, поручение Хансултанова? Тот ещё жив был.
– В больнице лежал, но слова сказать не мог, его полностью парализовало, а Равиль к нему бегал. С женой встречался, а когда сын, Марат, из Саратова на похороны приезжал, они всюду вместе были.
– Вот тебе и ответ.
– Нет. Наш Каримов не тот человек, чтобы из-за каких-то симпатий себя переделывать. Здесь что-то другое…
– Ты мне по сути давай.
– А по сути вот что, – поджал губы капитан. – Постановление отказное о её гибели он сам сочинял. И весь материал у него до сих пор в сейфе хранится.
– Это интересно.
– Интересно и другое, что в тот день, когда дочка в полынью угодила, папаша тоже там был. Неизвестно пока, в какое время он переезжал, но сам за рулём служебной «Волги», а главное, так же, как и дочь, он игнорировал паром.
Квашнин так и выразился, важным взором окатив меня с ног до головы.
– Ну сегодня денёк! – не удержался я. – Пашка Черноборов только что, а теперь вот ты. Добьёте такими открытиями!
– Это ещё не всё, крепись, – хмыкнул Петро. – Сам же просил. Они в одном месте переправлялись через речку, только отец пораньше, из города возвращался, а дочка, наоборот, туда торопилась. Если б не она, в майну бы залетел грузовик с бумагами районного архива.
– Однако! – откинулся я назад, но меня спасла стенка.
– Ты поосторожней, – хмыкнул Квашнин, – тут хоть и морг, но зачем спешить раньше времени.
– От таких известий свихнёшься!
– Каримов, конечно, всех очевидцев установил, но сунулся я к нему с вопросиком, он на меня так глянул, что до сих пор мурашки по спине.
– Испугался?
– Понять дал, чтобы не лез не в своё дело.
– Значит, в сейфе хранит?
– Очевидцев теперь не установить. Это же не наша территория, – усмехнулся он, – я тайком сгонял в соседний район, поинтересовался у кореша-коллеги, а он на меня глаза выкатил – Каримов сразу согласовал с начальством, что проверкой причин смерти дочери первого секретаря райкома будет заниматься сам. Те обрадовались, что лафа свалилась, канители, сам понимаешь, сколько от начальства… – Квашнин огорчился, глядя на мою унылую физиономию. – Пытался я тебе помочь, Данила Павлович, замаячила даже фигурка одна, вроде как на свидетеля похожая, но выехал тот из деревни ни с того ни с сего…
– Жихарев?
– Он… – опешил капитан. – А тебе откуда известно?
– Зинаида Фессалиевна поведала.
– Полоумная…
– Не думаю. Она производит впечатление здорового человека. Просто кому-то понадобилось объявить её таковой.
– Равиль только так её и именовал, пока в город дочь её не увезла.
– А перед речкой, значит, Хансултанова обогнала грузовик с архивом? – продолжал я его пытать.
– Обогнала. У неё же «москвичок» полегче, пока те по ухабам, она их обогнала – и вперёд. Не она, так те, Сорокин и Быков, подо льдом оказались бы.
– А просьбу мою ты не забыл? Или и тут начальник дорогу перешёл?
– Искать их нет надобности.
– Нашёл?!
– А ты спроси, почему у экспертов с утра околачиваюсь?
Меня потихоньку затрясло:
– Сделай милость, товарищ капитан, не вали с ног.
– Разбился Сорокин, – отвёл глаза Квашнин. – Насмерть. Не у нас. В городе. Со мной дружок из Кировского района поделился, вот и подскочил я к медикам.
Вопросы иссякли сами собой. Мне захотелось присесть и выпить что-нибудь покрепче.
– С женой встречался, похоронила она его, а заключение завалялось, спешка никому не нужна, да и сам покойник не тот, чтобы им кто интересовался.
– Как же его сподобило?
– Устроился на машину, он же шофёр. Ну и попивал, наверное, как прежде.
– Погиб как?
– В столб врезался. Со всего маху. В акте экспертов сказано: промилле в крови столько, что нам с тобой закусывать да закусывать.
– Мы и не пили с тобой, Петро, – меня тянуло на воздух, не любитель я по этим медицинским учреждениям разгуливать.
– Теперь запьём…
Мы вышли на крыльцо. Черноборов убежал раньше, его
