Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
всё ближе. Уже слышно, как чавкает грязь, лязгает оружие. Мерцали огни фонариков, раздавались злые голоса: «Шире шаг! Не отставать! Подтянись!» Недалеко от нас бойцы повернули влево и исчезли в темноте.
Больше никто не появлялся. Ни наши, ни немцы. А может, бойцы выполняли какое-нибудь задание? И разведчики ни за что от немцев не побегут. Но где они? А если с ними что-нибудь случилось?
И тут на дороге я увидел знакомую фигуру в маскхалате, с автоматом на груди. Это же Яшка! Он шел, наклонившись вперед, нес что-то тяжелое. На спине горбился вещевой мешок. Яшка обеими руками держался за автомат, точно опирался на него. Почему он шел с тыла?
– Яшка! – громко позвал дядя Вася.
Яшка поднял голову. Дядя Вася крикнул еще раз и встал. Яшка, выдирая ноги из грязи, повернул к нам.
– А повозка где? – спросил он.
– Внизу. Ты почему с тыла идешь? Наши-то где?
– Там, у высотки, залегли. Будь она проклята!
– Целы?
– Уходил – целы были. Не дают фрицы ходу – и всё тут. Только пехота поднимется – чешут, как косой. Батя пехоту отвел, слева ударит. А нам – прямо идти. Кидайте, говорит, больше гранат, из автоматов огня не жалеть. Чтоб фрицы думали, что все тут. А у нас гранаты кончились. И патронов с гулькин нос. Пётр Иваныч говорит: «Беги к пехоте… Чтоб без гранат и патронов не возвращался!» Патронов дали, а гранат у самих нету. Дядь Вась, давай быстрей!
Яшка с трудом стащил с плеч вещевой мешок с патронами и плюхнул его на землю. Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.
Мы с дядей Васей скатились вниз. Гранаты были в ящике под шинелями. Как хорошо, что дядя Вася НЗ приготовил! Он разрыл шинели, вытащил вещевой мешок и одну за другой стал укладывать в него гранаты. Мы выволокли мешок наверх. Яшка одной рукой приподнял свой мешок, другой – наш и сказал, чертыхнувшись:
– Не дойду с двумя. Не осилю!
– Наши-то где? – спросил дядя Вася.
– Там, за последней избой.
– А ежели подъехать?
– Ты что, очумел? Сразу ухлопают.
Они в растерянности замолчали.
– Дядя Вася, я понесу! – закричал я.
– Сиди.
– Донесу, правда! Я быстро! Хорошо всё будет!
– Пусть идет, – вступился за меня Яшка. – Пока тихо. Отдаст гранаты – вернется, ничего с ним не станется.
– Ежели мне? – нерешительно спросил дядя Вася.
– А повозка? А кони? На него, что ли, всё оставишь? Нельзя тебе хозяйство бросать!
– Что же делать, иди. И тут же назад! Понял?
Дядя Вася помог Яшке надеть его мешок, повесил мне на спину наш, поправил лямки:
– Не тяжело?
– Нет.
Мы с Яшкой двинулись в путь. Я старался идти за ним след в след. Он часто спотыкался, скользил по грязи.
На дороге блестели лужи. Приходилось шагать по ним, обходить некогда было. Ноги промокли насквозь, ботинки стали тяжелыми. Я с трудом вытаскивал их из грязи, боялся, что они сползут, придется идти босиком. Липкий пот покрыл меня с головы до ног. Его капли жгли глаза, щекотали лицо, сбегали по подбородку. Болела спина. Поясницу пекло, как огнем. Одна граната ребром уперлась в тело и больно давила.
Мы подошли к первой хате. Потерплю до следующей. Дошли до нее. Еще потерплю. Миновали третью хату. Яшка повернул влево.
– Пётр Иваныч! – крикнул он задыхаясь.
– Здесь, – ответил знакомый строгий голос.
С разведчиками в бою
Свет горящей хаты и сюда доставал. Наши лежали на мокрой земле, а слева от них – бойцы-автоматчики.
Пётр Иваныч повернулся на бок и смотрел на нас.
– Принес? – спросил он Яшку.
– Принес. У меня патроны, у Федьки – гранаты.
– А ты откуда взялся?
– Они тут недалеко, в овражке, – ответил за меня Яшка. – И гранаты наши.
– Как у Егорыча?
– Порядок. Сам хотел подъехать. Дал Федьку, наказал сразу же обратно прислать.
– Пришлем. Чего стоишь? Ложись! – приказал мне Пётр Иваныч.
Я повалился на бок рядом с ним. Он нетерпеливо сдернул мешок с моей спины. Я закрыл глаза, полежал немного в полной темноте.
Пётр Иваныч вынимал гранаты из мешка и засовывал за пазуху. Потом раздал гранаты разведчикам. Разведчики и автоматчики снаряжали диски.
– Держи! – Пётр Иваныч протянул мне пустой, совсем легкий мешок.
Кто-то из разведчиков подал ему зажженную цигарку. Он курил частыми затяжками и не отрывал взгляда от высоты. Она возвышалась черной громадой. Над ней по-прежнему с дрожащим светом поднимались ракеты. Не докурив цигарку, Пётр Иваныч отбросил ее в сторону.
– Все снарядили? – спросил он жестким голосом и скомандовал: – Бежать и ложиться по моей команде! А ты чеши к Егорычу! – приказал он мне. – Передай, пусть еще гранат и патронов припасет.
– Понял.
– Приготовились, – тихо сказал Пётр Иваныч.
Как только в небе погасла немецкая ракета, он крикнул: «Вперед!» – приподнялся на руках, вскочил и побежал к высоте. За ним бросились остальные. Вспыхнула новая ракета. Наши тут же упали, слились с черной землей. Ракета погасла. Я услышал топот. Наверное, они снова побежали. На высоте мелькнула вспышка и раздался далекий гранатный взрыв. За ним второй, третий. Потом еще и еще. Это рвались наши гранаты! А слева на высоту накатывалось громкое «ура!». Стреляли и винтовки, и пулеметы, и автоматы. Стрельба всё усиливалась.
Сколько времени прошло, я не знал. Наверное, очень много. Но вот выстрелы стали доноситься всё глуше и наконец совсем стихли.
И только теперь я очнулся, почувствовал, как долго я сидел на земле. Сразу все тело заныло от неподвижности. Особенно онемела шея. Голова клонилась к земле. Веки стали тяжелыми. Казалось, будто они забиты песком.
Высота
Темнота начала рассеиваться. Небо постепенно светлело. Я заставил себя встать. Хата, около которой я лежал, была разбита снарядом, одна стена обвалилась. У двух других хат были выбиты окна, во многих местах пробиты стены, обгорели крыши. Хата на пригорке всё еще догорала, и по ее развалинам бежали низкие языки пламени.
Я пошел назад. Наша повозка уже выезжала из оврага. До него-то, оказывается, было недалеко, а ночью так тяжело было идти. И долго. Как только повозка поравнялась со мной, дядя Вася сердито сказал:
– Чего застрял? Хотел уж бежать за тобой. Нету и нету. Как там наши?
– Не знаю. Пётр Иваныч сказал, чтобы вы гранат еще приготовили и патронов.
Я взобрался на повозку, и лошади тяжело потащили ее по дороге.
Солнце медленно поднималось позади нас и бледным светом освещало землю. Она вся была в воронках. Чем ближе мы подъезжали к высоте, тем воронок становилось больше.
Дорога проходила рядом с высотой. Сейчас на ней стояла неживая тишина. Торчали бревна разбитых немецких землянок, зияли развороченные окопы и траншеи. И столько было убитых! Они лежали по всему склону. Кто на боку, кто на спине, запрокинув голову, кто уткнулся лицом в мокрую землю. Никогда еще я не видел столько убитых.
Раньше, до войны, я боялся смотреть на мертвых. А потом столько на них насмотрелся.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
