Микаэл снова печально усмехнулся… Знает он это «особое» отношение… Но вслух ничего говорить не стал… Поплелся за отцом. Тот не стал устраивать длительных прощаний, прекрасно понимая, что Микаэлу нужно дать время переварить то, что он сейчас услышал. Поступил в своем стиле – сел в автомобиль и укатил. Микаэл встал на крыльце дома, закурил очередную сигарету. Посмотрел перед собой. В небе занимался восход… Это как же рано Васель его разбудил. Не было и пяти утра… Еще бы спать да спать, а лучше вообще не просыпаться… В жемчужной серости небосклона появился нежный диск солнца… Чистый, ласкающий… Внезапно на него накатила такая сильная боль… Не за Оксану, на этот раз нет… Его поразила боль иного характера– боль того, что в очередной период обострения, когда перед глазами снова будет тьма и отчаяние, он больше не сможет вот так вот открыть глаза и посмотреть на удивительно красивый, чистый день, полный надежд… Что так и останется в черноте… В беспросветной мгле своего порока, черноты и отчаяния…
Вечером его автомобиль заехал на территорию резиденции премьера… Из машины вышел Мика с небольшой сумкой в руках. На следующий день начались его сеансы психотерапии, настоящие сеансы психотерапии… Влада и Васель радовались… Даст Бог, все наладится… Даст Бог, он забудет эту рыжеволосую девицу… И только старая служанка Асма, когда разбирала вещи блудного сына, увидела тот самый журнал, с почти голой Оксаной на обложке и презрительно плюнула от увиденного бесстыдства…
Глава 4Мадлен
– Да, скоро буду, – выпалила Маду быстро, в голосовое сообщение в Вотсапп, на турецком, накидывая, на обтянутую белой шелковой блузкой фигуру, темный строгий пиджак. На ходу допивая, до невозможности крепкий кофе… Такой, какой любили пить в Дамаске, с кардамоном. Густые, кудрявые волосы девушки, рассыпались волнами, при каждом ее стремительном шаге. Быстро подошла к Анвару, держащему на руках малыша Удея, потискала сынишку пальцами за щечку, схватив сумку, направилась на выход.
– Ладно, к вечеру буду… Сдаю смену тебе…– деловито произнесла с легкой улыбкой.
– Маду, ты выглядишь как– то чрезвычайно заговорщицки… Ты точно не влезла опять в какие– то приключения? – спросил Анвар настороженно, крепко обнимая своего сына, его точную копию.
Усмехнулась, поправив волосы на ходу.
– Ты прав, еду к любовнику…
Не стала слушать его брюзжания за спиной. Заранее знала, что сейчас начнется эта неуместная тирада о том, что она неправильно себя ведет, неправильные вещи говорит, пусть и в шутку, что ее могут понять превратно, если услышат… Кто услышит? Они, уже как полгода, жили в частном доме, говорили между собой на арабском, местная прислуга их все равно не понимала… Можно было и пошутить…
Мадлен села за руль, и через мгновение, ее спорткар– купе несся по серпантину, а девушка наслаждалась красивыми пейзажами вокруг… Она так любила эти утопающие в зелени горные склоны и рассыпанные по ним красивые виллы, сказочный вид на море, открывающийся при каждом вираже… Днем, оно светилось лазурью, утром и вечером наполнялось жемчужно– зеркальным блеском… И она теперь совершенно не могла представить, что придется уехать отсюда… Девушка наслаждалась жизнью Стамбула– яркой, энергичной, словно, бьющей резвым горячим, водным источником из самых недр Земли… А ведь совсем недавно все было не так… До сих пор она не могла не вспоминать, первые месяцы жизни здесь, без содрогания… Как же тяжело было, насколько уязвимой она себя чувствовала, какой несчастной, покинутой… Что все– таки значит время… Оно лечит всё, почти всё…. Почти всё расставляет по своим местам… Почти…
Появление Удея полностью перевернуло их жизнь. Он был потрясающим ребенком. В меру капризным, в меру живым. Супруги искренне любили его, вместе. Наверное, каждый смотрел на этого малыша, сквозь призму своих страхов и опасений, семейных травм и пережитой боли… У них обоих, в данном случае, эмоции совпадали. Родителям, обоюдно хотелось, дать малышу столько любви, сколько не получили сами, по той или иной причине… И это совместное стремление объединяло,
словно создавало какую– то общность… Нет, им так и не удалось стать семьей в традиционном понимании… Так, чтобы по– настоящему… И, хотя искры между ними проскакивали, что уж греха таить, они оба были молоды и привлекательны… Каждый подавлял их, как мог… Что– то внутри надломилось… Воздвигло нерушимую стену, между ними, как мужчиной и женщиной… Зато, смогли стать друг для друга настоящими друзьями…
И Анвар, и Маду были очень поглощены своей работой. Их жизнь, в принципе, и была организована между работой и заботами о малыше… Каждый постарался организовать свой график так, чтобы сын, почти не оставался с нянями наедине, хоть те и помогали… Были дни, когда до самой ночи не было Анвара, и тогда с Удеем все время была Мадлен, когда же на работу нужно было выезжать ей– «на службу», заступал Анвар.
После появления Удея и нескольких месяцев «бэби блюза», как часто называли состояние послеродового стресса молодые матери, Мадлен сильно хотелось снова окунуться в привычный рабочий график… Вновь почувствовать себя эффективной и активной, не только в роли матери… И в то же время, молодая мамочка поняла, что многое изменилось не только объективно, но и в ней самой, внутри… То, чем она занималась раньше, не имея сына и семьи, теперь было… попросту опасно… А опасаться, судя по всему, было чего… Она ушам своим не поверила, когда еще во время беременности, после сложного жизненного момента между ними двумя, едва не вынудившего Мадлен бежать от Анвара в Париж, он деликатно и издалека завел с ней тему о той, другой, ее настоящей работе… Муж откуда– то узнал… Вот что пугало… Не выдал своих каналов, но это уже не имело значения… Это означало, что броня ее анонимности не такая уж непроницаемая, как девушка наивно полагала…личность автора, возможно вычислить при желании… Анвар не стал ходить вокруг да около и вдаваться в подробности. Сказал только, что ему известно про параллельную журналистскую деятельность Маду. Заниматься которой теперь, имея маленького ребенка, мужа с солидным положением в бизнес– сообществе, просто недопустимо… И хотя, ее сердце мучительно сжималось от мысли, что любимое дело придется оставить, девушка согласилась с доводами Анвара и пообещала, что навсегда уйдет из инвестигационного журнализма… Муж, много раз просил раскрыть авторский псевдоним, хотел почитать ее статьи, уже написанные и опубликованные, наделавшие много шуму, но Мадлен отказалась, открывать супругу свою личность, наотрез… Если они закрывали эту страницу, значит, закрывали… А Анвар, в очередной раз удивлялся этой девушке… Скорее всего, на ее месте, другая бы не без хвастовства и тщеславия, демонстрировала свои громкие работы, зная, что муж не предаст, а жена попросила, просто перелистнуть страницу…
Потом Анвар узнает, что Маду была такая во всем… Возможно, кто– то бы назвал ее категоричной. Сама девушка называла это иначе – реалистичной… Маду больше не питала иллюзий. Всё – значит всё… Нет любви– значит нет… Она больше не в профессии, не за чем цепляться за прошлое, кичиться достижениями, уже потерявшими свою значимость в океане информации… Значит, нужно расставить новые приоритеты, сосредоточиться на другом…
