Анджела молча сидела рядом с Домиником в машине.
Он не пытался разговорить ее, они уже многое сказали друг другу, и теперь у него хватало о чем подумать. Вначале у него сложилось впечатление, что перед ним серая мышка, лишенная всякой индивидуальности и не способная на сильные чувства. Однако он оказался не прав. Она не была беззащитной и тихой. Только потеря кошелька заставила ее умерить свой праведный гнев. А уж необходимость обратиться к нему за помощью она наверняка в душе приравнивала к самоубийству.
Доминик украдкой взглянул на Анджелу. Хмурое выражение лица, закусанная губа… Скорее всего, она по-прежнему переживает из-за украденного кошелька и думает о том, как ей удастся прожить без этих двадцати долларов. Должно быть, эти двадцать долларов представляют для нее солидную сумму. Может быть, не стоило так давить на нее? А вдруг она действительно искренний, честный человек? И тогда вся эта история для нее — дурной сон!
А с другой стороны, она же спросила, что, собственно, он ей предлагает. Как это расценивать, если не как признание своей собственной вины?
Однако такие выводы не убеждали.
Почему ему пришлось прилагать такие усилия, чтобы заставить ее согласиться взять деньги? Чем она руководствуется? Похоже, что у нее есть определенные убеждения. Ему было очень интересно узнать, какие именно.
Доминик не сомневался в том, что она нуждается в деньгах. Однако ребенок, который еще шесть месяцев будет находиться у нее под сердцем, не должен страдать от того, что его случайная мать оказалась на редкость глупой или слишком гордой, что, впрочем, по его мнению, было одно и то же. Любыми доступными способами он должен заставить ее принять его помощь.
«Мерседес» быстро мчался вперед в западном направлении по скоростной дороге, которую он хорошо знал. Странное чувство овладевало Домиником. С каждым убегающим под колесами машины километром дороги внутри у него что-то сжималось все сильнее и сильнее. Казалось, что вместе с убегающей дорогой с него слетают прожитые годы. И прошлое словно засасывало его в себя как в воронку. Некогда разбитая проселочная дорога превратилась теперь в широкое скоростное шоссе, вдоль которого выросли современные здания из стекла и бетона, но порой то тут, то там между ними ему виделись призраки старых лет, и давно забытые воспоминания накрывали его с головой. Так, они проехали мимо рынка подержанных автомобилей, где много лет назад он купил свою первую машину. Ее корпус почти весь проржавел, электрические провода перепутались, и фары загорались сами собой, когда им хотелось. Но при этом покупка машины явилась для него символом того, что он движется в правильном направлении, и ни одной из последующих машин он не радовался так же, как той, самой первой… Спустя год Доминик уехал из этих мест и больше никогда не возвращался. Ему нечего было здесь делать. Похоронив мать (дед и бабушка умерли раньше), он аккуратно упаковал свое прошлое в железный ящик и повесил большой амбарный замок, а на крышке написал: «Не открывать!»
Доминик покосился на соседку. Она сидела на самом краю сиденья прямая и напряженная, как тетива лука, и с отрешенным видом смотрела в окно. Ему был виден только кончик ее небольшого, чуть вздернутого носа, высокие скулы и немного капризный изгиб рта.
«А ведь она выглядела бы хорошенькой, если бы не эта печать грусти на лице, — неожиданно подумал он. — Может быть, постоянная борьба за выживание стерла с ее лица любое проявление радости? Но будь я проклят, если в следующие шесть месяцев она не научится получать удовольствие от жизни».
— Я думаю, мы оба понимаем, что вам понадобится моя помощь с ребенком, — сказал он, перестраиваясь в другой ряд, чтобы свернуть налево.
Она повернулась в его сторону и тут же наткнулась на холодный взгляд, нацеленный на нее.
— Да, к сожалению, вы правы.
Доминик удивился. Она больше не спорила с ним, а лишь извинилась и согласилась принять его помощь.
Голосом, лишенным каких-либо эмоций, он произнес:
— Я очень хочу ребенка.
Доминик сам испугался, как неестественно глухо прозвучал его голос, но ничего не мог с собой поделать. Не меняя интонации, он добавил:
— И поэтому я не позволю вам до родов исчезнуть из поля моего зрения.
Вздохнув, она молча кивнула и пробормотала:
— Я рада, что вы хотите этого ребенка.
«Почему это для нее так важно?» — в сотый раз спрашивал себя Доминик и по-прежнему не находил ответа.
Много лет назад он был даже рад, что Карла не смогла забеременеть и родить ребенка, потому что в противном случае ребенок все равно остался бы без матери. Карла с маниакальной настойчивостью разрушала свое здоровье и в конце концов умерла.
Почему же теперь у него в душе разыгралась такая буря? Оказывается, для него очень важно, чтобы его ребенок существовал и принадлежал ему.
А сидящая рядом с ним женщина сделала это возможным.
О боже, как же безобразно он вел себя с ней! Но у него не было других вариантов, он обязан был все проверить.
— Я поговорю с моими адвокатами. Наверняка они знают, что нужно делать в подобном случае, и подготовят все необходимые бумаги.
Он напрягся, решив, что она опять начнет с ним спорить.
Но в ответ услышал:
— Спасибо. Полагаю, это будет полезно.
В ее голосе ему послышались новые интонации, и он посмотрел в ее сторону. То, что он увидел, обрадовало его. Женщина больше не хмурилась, и на ее губах, он мог поклясться в этом, появилась едва заметная улыбка. Доминик подумал, что за сегодняшний день она улыбнулась впервые, и улыбка была настолько незаметной, что казалось, она вообще разучилась улыбаться.
Видимо, почувствовав на себе его взгляд, Анджела повернула голову, и на какую-то долю секунды их глаза встретились. Быстро моргнув, женщина отвернулась к окну, и улыбка тотчас сбежала с ее губ.
— Вам скоро нужно будет повернуть направо, — сказала она, увидев, где они едут. Но Доминик и сам уже перестроился в крайний правый ряд, чтобы съехать с шоссе.
«Что со мной? — испугалась Анджела. Ей вдруг стало трудно дышать, и на лбу выступили капельки пота. — Наверное, это все из-за того, что он впервые посмотрел на меня как на живого человека, а не как на мусор возле его ног. И ребенка он действительно хочет. Тут кто угодно мог бы разволноваться!»
— Где именно вы живете? — спросил Доминик.
Анджела сказала ему адрес и уже собралась объяснить, как им лучше проехать, но, повернувшись к нему, увидела, что он полностью поглощен своими мыслями. И решила пока его не трогать, поскольку до поворота было еще далеко.
Чуть позже он сам обратился к ней:
— Нам нужно будет еще раз встретиться и подписать договор.
Она посмотрела на него. Его лицо было напряжено, а взгляд полностью сосредоточен на дороге. Даже пальцы рук, до сих пор свободно лежавшие на руле, побелели от напряжения.
