Она смотрела на него, стараясь не разреветься.
— Глупый! Я же люблю тебя, Доминик. Мне было так тяжело в последние месяцы, потому что я полюбила тебя и все время переживала, что мне придется скоро расстаться с тобой. — Она больше не могла сдерживать слезы, но это были слезы счастья.
Он пересел к ней на кровать и, посмотрев в глаза, спросил:
— Так ты выйдешь за меня замуж?
Она шмыгнула носом и кивнула, но тем не менее продолжала плакать и никак не могла справиться с собой, хотя и чувствовала себя абсолютно счастливой. Доминик принялся целовать ее, стараясь высушить слезы. Затем забрал спящего ребенка у нее из рук и осторожно положил в колыбельку. После этого потянулся за свертком, который принес с собой:
— Извини, я должен был, наверное, принести тебе обручальное кольцо, но мне хочется надеяться, что мой подарок тебе тоже понравится.
Он протянул ей сверток, перевязанный красной лентой.
Анджела взяла сверток и вопросительно взглянула на него.
— Разверни, — начиная нервничать, произнес Доминик.
Осторожно развернув подарок, Анджела громко ахнула и, взяв в руки деревянную статуэтку, принялась рассматривать ее со всех сторон. Это была фигура женщины. Одна нога согнута, голова наклонена, она смотрела на руки, спокойно лежащие на ее большом животе. У нее были длинные стройные ноги, прямая спина, а длинные волосы рассыпались по обнаженной груди.
— Потрясающе, — прошептала она, восхищенная мастерством, с которым была выполнена работа. — Это же я! Где ты раздобыл ее?
— Помнишь, как ты однажды спросила меня, создаю ли я что-нибудь реальное?
— Перестань, Доминик! Мне очень стыдно за те мои слова. И я должна сказать тебе, что была не права. Мне просто необходим был аргумент, чтобы не влюбиться в тебя.
— Нет, ты была абсолютно права. Я был занят только тем, чтобы делать деньги. Я забыл, что можно создавать что-то своими руками. Какие-нибудь реальные вещи. Мой дед был отличным резчиком по дереву и, когда я был маленьким, учил этому меня. Твои слова запали мне в душу, и я решился взяться за инструменты. Это оказалось гораздо труднее, чем представлялось, и у меня долгое время ничего не получалось. Даже хотел бросить эту затею. Но однажды ночью я увидел, как ты вышла из бассейна и остановилась вытереть волосы. У тебя был уже большой живот, а в нем находился мой ребенок, и я понял, что должен сделать все от меня зависящее, чтобы ты навсегда осталась рядом со мной. Вместе с нашим ребенком. Ты возродила для меня ощущение родного дома, куда хочется возвращаться и где тебя ждут любовь и уют. Ты заставила меня вновь почувствовать вкус к жизни.
Ее глаза увлажнились.
— Это прекрасно, Доминик, просто прекрасно!
— Это ты прекрасна, Анджелина. И ты всегда останешься для меня прекрасной. И как тебе моя статуэтка? Нравится?
— Нравится? Я в полном восторге и чувствую себя абсолютно счастливой. И если ты меня видишь такой, какой изобразил, то я согласна быть твоей женой. Ведь сразу видно, что ты меня действительно любишь! — И, взглянув на него, добавила: — Лучшего подарка и представить нельзя! Я люблю тебя, Доминик!
Он наклонился и крепко поцеловал ее:
— Ловлю на слове! Докажи!
Эпилог
На первую в своей жизни свадьбу Анджела Карла Пирелли попала в возрасте шести с половиной месяцев. Наверняка она считала, что все происходящее в этот день связано только с ней. Да и как она могла думать иначе, если весь вечер ее передавали с рук на руки. Все гости играли с ней, строили ей смешные рожицы и без конца охали и ахали, восторгаясь, какая она красавица. Естественно, она чувствовала себя центром Вселенной.
Доминик придерживался другого мнения.
Он страстно любил свою крошечную дочку и готов был отдать за нее жизнь, но в его глазах вся Вселенная вращалась вокруг другой женщины.
Сегодня, в день их свадьбы, все поздравляли их и говорили новобрачной комплименты. И он прекрасно понимал почему.
В вечернем платье, напоминающем древнегреческий наряд, и с поднятыми волосами, украшенными белыми цветами, она была похожа на богиню. У Доминика даже появилась идея новой статуэтки, хотя он и понимал, что новая работа затянется надолго, ведь в ближайшем будущем он не собирался проводить много ночей в своей мастерской.
На некоторое время внимание Доминика переключилось на дочь, которая заливисто смеялась, сидя у Розы на руках. В такт музыке Роза слегка подбрасывала ее вверх, и малышке это очень нравилось.
— По-моему, в скором будущем твоя дочь превратится в опытную покорительницу мужских сердец, — услышал он тихий голос Анджелы и почувствовал, как жена взяла его под руку.
«Как приятно сознавать, что рядом моя жена! Моя… жена!» — с удовольствием повторил он про себя, а вслух сказал:
— На твоем месте я бы все-таки сказал «наша дочь». А что ты имела в виду, называя нашу дочь покорительницей сердец? — спросил Доминик, приподняв бровь.
— А сам посмотри!
Анджела улыбнулась и показала Доминику на крупного мужчину, которому Роза только что передала малышку. Мужчина явно не ожидал, что ребенок окажется у него на руках. Он растерялся и не знал, что ему делать. Но девочка уже скоро захлопала глазками и хитро улыбнулась ему. Мужчина тотчас растаял и весело улыбнулся.
— И он уже не первая жертва обаяния нашей с тобой дочки, — сказала Анджела. — Именно это я и имела в виду. Хмурому, неприветливому мужчине приходится против своей воли общаться с особой женского пола, и той удается растопить его холодное сердце. Тебе это ничего не напоминает?
Он улыбнулся и притянул Анджелу к себе:
— С дочерью понятно. А какой у нас будет сын?
— Красавец-сердцеед, — не задумываясь, ответила она. — Любитель спортивных автомобилей и роскошных женщин. К тому же знающий и умеющий пользоваться и тем и другим.
— Наверное, ты права! — рассмеялся Доминик.
Ничего страшного. Плохим человеком и лентяем он точно не будет! А потом какая-нибудь счастливица заполучит его навсегда.
Доминик прижал жену к себе. Ему очень хотелось, чтобы она поскорее достала его шуточный свадебный подарок, который он засунул ей под подушку, — красное кружевное белье, которое он собирался надеть на нее перед тем, как они займутся зачатием сына. Стоя сейчас рядом с прекрасной Анджелой, ни о чем другом он думать не мог. Забыл о гостях, о музыке, о сверкающих огнях и даже… о собственной дочурке!
— Миссис Пирелли, ты всегда будешь меня любить?
Анджела серьезно посмотрела в его черные, как ночь, глаза и кивнула:
— Всегда. Ведь таких, как ты, на свете больше нет.
