пыльное стекло. — Там, кажется, пусто. Залезь и посмотри на задние сиденья.
Солдат посветил в заднее стекло: ничего не различил. Осмотрелся, поднял две сумки, поставил одну на другую и влез на бок «чероки».
— Нет там никого. Будто всех вытащили и аккуратно прикрыли двери. Или испарились.
— Странно. — Лиза оглядела пространство вокруг джипа. — И сумки не подобрали. Всё же кто-то сильно ранен был? — Она осмотрелась. — В таком количестве крови не только можно купаться, а ещё и нырять.
Виктор вытянулся в полный рост и прошёлся светом по перекрёстку, посветил под ногами.
— Но я не вижу никаких следов. Сумки будто специально расставили. Как они вылезли? Окна даже не разбиты.
— Да, — задумчиво произнесла Елизавета. — Действительно, словно все испарились. А сумки… правда, аккуратно расставлены. В них даже не заглядывали, молнии застёгнуты.
Солдат спрыгнул на асфальт.
— Лиз, что делать будем? Попробуй ещё раз кому-нибудь дозвониться. Я пойду к столбу, осмотрю.
Елизавета внимательно и вдумчиво осветила каждую сумку, посчитала. Удивилась — как двадцать больших сумок поместились в «чероки», а ведь примерно столько же валяется на другой стороне, — и пошла к «вранглеру» за мобильником.
Не дойдя пару шагов до столба, Виктор остановился, присел на корточки, ладонью провёл по трём бороздам на асфальте. Удивлённо обернулся на джип «Чероки» и снова посмотрел на три шершавые канавки метра три длиной. Холодок пробежал по спине, заставил содрогнуться.
— Такое ощущение, что кто-то из-под земли вытащил когти и пропахал пузо «чероки», — прошептал Солдат и обернулся: как там Лизка — звонит?
3
Елизавета опёрлась задом на крыло переднего колеса, лицо подсвечивалось от дисплея айфона, указательный палец бегал по экрану.
— Да, повезло сэру «вранглеру», на вид — задница Лизки упруже, чем мои эспандеры для рук, висевшие в кладовке. — Солдат усмехнулся, подумал: «И дыни такие же, как мячи. Соски через ткань торчат как пеленгаторы — ловцы жадных мужских взглядов».
Снова с правой стороны перекрёстка к небу взметнулось жалобное завывание шакала, только ближе — намного ближе. За спиной утробно прорычало. Виктор резко обернулся: казалось, грозный низкий рык своим дыханием едва не коснулся спины. Свет фонаря лёг на серую дымку над асфальтом.
— Мы же не в джунглях, — успокоил себя Солдат и шагнул к покосившемуся столбу. Скорее всего, это когда-то был столб электропередачи или фонарный; колючая проволока овивала сильно потрескавшуюся поверхность. На белом тетрадном листе, приколотом кривым гвоздём почти к самому верху, коряво написано красной краской: «СМИРИТЕСЬ, ВАШИ БОГИ ДАВНО СДОХЛИ». Чуть ниже всё той же красной краской нарисована перевёрнутая звезда в кругу, откуда протянулись красные потёки.
Солдат вспомнил, что похожее достал из бывшей жены, когда она мёртвая распласталась на диване. Приступ лёгкой тошноты создал спазм в горле. Виктор натужно кашлянул и в мыслях задался вопросом: «Меня сатанисты преследуют?» Он посмотрел на Елизавету; она шла к нему, скользила светом фонарика по дороге, утоляла своё любопытство. «Нас — преследуют».
Вспомнился странный сон из прошлой ночи в заброшенном доме отца. По центру комнаты на стуле с высокой спинкой восседал Бафомет, а сам Солдат пил молоко из его груди. Бывшая мёртвая жена вытанцовывала в юбке из марли, полностью пропитанной кровью; на её голове восседал белый череп барана, чёрные круги под глазами и вокруг рта смешались с пятнами крови. Звучала душераздирающая мелодия, стонали женские голоса. Пахло серой, металлом и хлоркой. Довольный Солдат отвёл губы от груди Бафомета и с улыбкой повернул лицо к жене. Барбара набирала темп в танце и так быстро крутила руками, что походила на бога Шиву. Неожиданно она замерла, так резко, что, казалось, остановилось само время. Она подошла к Виктору, опустилась на колени. В её глазах полыхала ненависть вперемежку со стеклянной пустотой. Глаза метнулись под лоб и застыли будто в мольбе, губы медленно растянулись в злобной ехидной улыбке. Помедлив, Барбара плюнула ему в лицо, сняла с себя марлевую повязку, перекинутую через плечи; пальцы рук сжали упругие женские груди. Раздался чмокающий взрыв, обдавший кровавой плотью лицо Солдата. Барбара стояла с растерзанными грудями, истерично смеялась, иногда издавая рыдающие всхлипы; её ладонь хлопнула Виктора по щеке, повернула лицо и воткнула его губы обратно в грудь Бафомета.
— Эй, ты чего замер? — возник голос Елизаветы.
Солдат вышел из задумчивого оцепенения:
— Вспомнил приснившийся кошмар. Давай уедем отсюда. Мне не нравится это место. Трупов, раненых не нашли… наши совести спокойны, а с «чероки» пусть следующие занимаются. Если, конечно, следующие вообще здесь когда-нибудь появятся.
Справа, потом слева, потом спереди и сзади раздались пронзительные вопли и короткие смешки гиен. Сначала четыре, дальше — десять, и уже сотня визгливого нечеловеческого смеха смыкала круг. Иногда, казалось — они переговаривались повизгивающим журчанием, и сквозь резкий хохот слышалось: «Ага, ага, а-ха-ха, ага, а-ха, ага».
Виктор светил фонарём в разные стороны, откуда точно испускались вопли, но, кроме призрачных теней не пойми отчего, ни одной живой души не узрел. Он повернулся к Елизавете.
— Лиз, давай, валим отсюда.
Лиза замерла возле столба, задрав лицо к листу, губы шептали написанное.
— Лиз, Лиз, уезжаем. — Солдат потормошил Елизавету за плечо. — Лиз, или сейчас нас сожрут. — Он повернул руку с фонарём и ещё раз осветил пространство за спиной.
— Здесь сказано, чтобы смирились, ваши боги сдохли. — Елизавета хохотнула. — Они, правда… наши боги сдохли? — Она ещё раз хохотнула. — Наши боги сдохли… сдохли… вот так вот раз… и сдохли, представляешь. Вот дураки.
Солдат непонимающе пялился на Елизавету, снизу подсвечивая фонарём, старался заглянуть в глаза: голос, мимика, движения, жестикуляция — всё изменилось в этой женщине.
Лиза застыла с глуповатой улыбкой, задержала задумчивый взгляд на глазах Виктора. Лицо приняло прежнее — разумное выражение.
— Так, ладно. — Лиза отёрла лицо ладонью. — Говоришь — давай уедем? Да, давай. Пошли к машине. Всё равно пострадавших нет и никому не дозвониться. — Елизавета переложила фонарь в левую ладонь, взяла под руку Солдата, и они поспешили к «вранглеру».
4
Через пять шагов они остановились так, будто были ножами и их глубоко воткнули в землю. Ладонь Лизы крепче сжала бицепс Виктора.
Им навстречу медленно шла собака — громадная собака. Бока, будто когда-то сильно обожжённые, раздувались. Голова опущена так низко, что нос, походивший на нос летучей мыши, иногда касался дороги. В углах пасти застыла кровавая пена, из неё по челюсти стекали красные струйки, капали на тёплый асфальт. Длинный ярко-алый язык свисал и тёрся по шершавому дорожному полотну под передними лапами. Собака издавала злобные клокочущие звуки. Жёлтые глаза с красными прожилками не сводили хищного взгляда.
Не дойдя метра
