любовью.
Сила духа, и, конечно, помощь Божия. Именно к 1898 году относится эти знаменательные слова отца Иоанна:
«15 августа 1898 г., на Успение Божией Матери, я имел счастье первый раз во сне видеть лицом к лицу Царицу Небесную и слышать Её сладчайший, блаженный, ободряющий голос: «Милейшие вы чада Царя Небесного». Тогда я, сознавая свое окаянство, смотрел на Её пречистый лик с трепетом и с мыслью: не отгонит ли от Себя с гневом Царица Небесная? О лик святой и преблагой! О очи голубые и голубиные, добрые, смиренные, спокойные, величественные, небесные, божественные! Я не забуду вас, чудные, дивные очи! Минуту продолжалось это видение; после этого Она ушла от меня, не спеша прошла, как перед маленькой ямкой, и скрылась. Я увидел сзади походку Небесной Покровительницы. Сначала я видел Её как на иконе, ясно; а потом Она отделилась с иконы, спустилась и пошла. В этом же году стал митрофорным».
Повторим: видение произошло на Успение 1898 года. Именно в этом году в Кронштадт приехала Матрона Никонова из села Себина, где стоял Успенский храм. Матрона Никонова, которой тоже недавно являлась во сне Божия Матерь. Два избранника Царицы Небесной встретились.
«Милейшие вы чада Царя Небесного»…
Рассказ о том, как прошла эта встреча, известен широко. В Андреевском храме, отец Иоанн Кронштадтский, под конец службы вдруг сказал верующим: «Расступитесь! Дайте проход!» А потом: «Матронушка, иди-иди ко мне». Она стояла при входе в храм. И батюшка присовокупил: «Вот идёт моя смена — восьмой столп России».
Больше ничего об этой встрече мы не знаем. Было ли сказано что-то кроме этих таинственных слов? Долго продолжалась беседа? Не будем гадать. Но давайте подумаем, что означают слова: «Восьмой столп России».
Объяснения этой фразы вы нигде не найдёте, (что косвенно говорит о том, что они подлинны: когда очевидец хочет присочинить, он сочиняет что-то удобопонятное). Итак, восьмой столп… Восьмой великий святой Русской земли? К концу XIX века на Руси было всё-таки не семь святых, а несколько больше… Если же считать только «самых великих», то кого к ним причислить? Допустим: Борис и Глеб, Феодосий Печерский, Александр Невский, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, сам Иоанн Кронштадтский… А Кирилл Белоезерский, повторивший в своём житии все, описанные в Евангелии, чудеса? — он «самый великий» или «не самый»? А Александр Свирский? А Иоасаф Белгородский?.. Анна Кашинская?.. А живые и почившие к 1898 году старцы Оптиной пустыни? А не прославленная тогда, но уже сугубо почитаемая народом Ксения Блаженная? Она, чьей молитвой тысячи русских людей получали и получают благодатную помощь — она не «столп России?» Откройте жития русских святых: у вас дух захватит от сознания того, сколько дивных угодников Божиих жили на нашей земле, — а мы даже имён их в памяти не держим…
Нет, приходится признать, что святой Иоанн имел в виду нечто иное: не круг «особо великих», куда теперь была допущена и Матрона, а некую духовную опору, на которой держится наша страна, опору, составленную из молитв тысяч русских праведников — прославленных и не прославленных, — из молитв простых благочестивых людей, чьи имена никогда не запишут в святцы, из того, что мы называем духом Святой Руси.
Но почему «восьмой», «восьмой столп»?
Как известно, «восемь» — число эсхатологическое, символ бесконечности и божественного совершенства. Шесть дней Господь творил, на седьмой почил от дел — и этот седьмой день продолжается доныне; но грядет и восьмой день, день незакатный, вечный, день Царствия Божиего.
Восьмой столп — столп последних времён. Восьмой столп опирается на вечность, утверждается в Небесном Иерусалиме. Семь столпов поддерживали историческую Русь, восьмой утверждает Русь Вечную. Восьмой столп — это не только святая блаженная Матрона Московская, — это все русские святые, рождённые в последние времена, святые, упреждающие Второе пришествие.
Мы ни в коем случае не хотим увлекаться доморощенной эсхатологией, твердить о наступлении антихриста и высчитывать дату конца света… Но нельзя же не признать ХХ век особым в истории Православной России! Век, когда рухнуло тысячелетнее Православное Царство, когда Церковь была свергнута с духовного трона, когда…
Даже если Православной России суждено возродиться во всей полноте и просуществовать ещё тысячу лет, ХХ навсегда останется в её истории, как век апокалипсический, как напоминание о том, что мир не вечен, как непрестанный призыв к трезвению. И святые ХХ века навсегда останутся святыми последних времён, — сколько бы лет ни даровал нам ещё Господь, — и Царствии Божием они воссядут вместе с умученными от антихриста.
А блаженная Матрона — святая ХХ века.
Когда Иоанн Кронштадтский встречал Матрону Московскую — это Святая Русь встречалась с Русью Последней, праведник от Семи столпов, встречался с праведницей от Восьмого — великого и страшного столпа.
7. БЕДА
Люди в ту пору уже не обижали Марюшу: знали её, любили, почитали, быть может, кое-кто и боялся…
Но это не значит, что кончились Матрюшины горести и беды.
Односельчане рассказывали со слов матрониной матери, Натальи:
— Как-то осенью Матрюша сидела на завалинке. Мать ей говорит: «Что же ты сидишь? Холодно, — иди в избу». Матрона отвечает: «Мне дома сидеть нельзя, огонь мне подставляют, вилами колют». Мать недоумевает: «Там нет никого». А Матрона ей объясняет: «Ты же, мама, не понимаешь, сатана меня искушает!»
Какая боль сочится из этого рассказа! Слепая девочка-подросток сидит на завалинке и в дом родной боится зайти… Дом для неё распахнулся в адскую бездну, и тянет оттуда бесконечной волчьей тоской и таким безнадёжным мраком, какой никогда не стоял даже перед слепыми глазами. Они, нечистые, любят отвращать нас от родного, любимого, гнать вилами отчаяния на холодные, чужие дороги… Святые отцы не раз говорили: «От бесов не бегай, от них не убежишь. Стой, где стоишь, и борись молитвой». Но эту маленькую слепую бесы боялись: не бегали за ней, только в доме окопавшись, мучили, тянули душу тоской.
Мы знаем лишь один такой рассказ, но сколько подобных борений пришлось перенести блаженной — и в детстве, и в юности, и за всю свою жизнь!
…Мы знаем, что в русских сёлах за тысячу лет православия жило тысячи святых, — и прославленных, и гораздо больше не прославленных, навсегда, до второго пришествия оставшихся для нас безвестными… Вспоминается рассказ митрополита Вениамина (Федченкова) о панихиде на деревенском кладбище:
«…Когда мы отпели панихиду, Павел Андреевич в своем подрясничке, с непокрытой головой, грустно подперев правой рукой подбородок, сказал мне тихо, смотря в землю:
— Я думаю: сколько,
