Что случилось? Тебя никто не обидел? – крепко обнял девушку и вопросительно посмотрел на меня, потому что Лиза не смогла вымолвить ни слова от избытка чувств.
Ну а что тут скажешь, когда на тебе скрестились заинтересованные взгляды? Я лишь прикрыла на мгновение глаза, улыбнулась кончиками губ.
– Приветствую, Ваше сиятельство, – склонилась в реверансе перед стариком, расположившимся в кресле с высокой спинкой.
Как бы там ни было, а не стоило забывать о вежливости и манерах. Чуть позже, если ситуация позволит, перейдем к упрощенной форме общения, а пока лучше следовать этикету.
Григорию Климентьевичу нездоровилось. Его выдавал землистый цвет лица с пигментными пятнами, одышка, которую усугублял застегнутый под горло парадный камзол. Рука, лежащая на столе, подрагивала, от чего неуловимо мерцал золотистым блеском желтый алмаз в фамильном перстне. Однако твердый взгляд из-под припорошенных сединой густых бровей пронизывал насквозь.
Особенная аура облеченных властью людей накладывала отпечаток и на их окружение. Неторопливый вышколенный слуга принес дополнительные приборы, бутыль с коллекционным вином и кувшин с морсом. После чего, чинно поклонившись, с достоинством удалился.
Клим молча прошел на свободное место, плеснул себе коньяка, пригубил глоток. Игнат отвел невесту в сторонку и тактично молчал, ожидая ответного слова хозяина дома. А тот не спешил, наблюдая за моей реакцией и выдержкой. Что-то было такое в выцветших бледно-голубых глазах Григория Климентьевича, что я поняла:
Он знает! Знает, кто такой на самом деле Игнат, и из какой семьи происхожу я. А раз так, нет смысла унижаться или притворяться.
Я медленно разогнулась, расправила плечи и сместилась поближе к брату, закрывая себя, его и Лизу щитом. Резерв полон, при необходимости открою тропу и уведу нас всех отсюда. А пока посмотрим, к чему устроили весь этот цирк.
Пристальный взгляд Демидова выдержать было непросто. Он давил мощью, требовал признать главенство, склонить голову перед сильнейшим. Вот только сила князя едва теплилась в теле. Ее потоки забивали амулеты, из которых больше половины несли в себе целительские конструкты. Маги земли сильны в своей стихии, будь то сама земля, природа или же минералы. Судя по преобладанию натурального камня в интерьере кабинета, старый князь черпал силу именно в них. Малахитовая столешница, мраморный пол, статуэтки из оникса и янтаря. Фальш колонны из белого камня… точно! Белый камень взят из забелинских карьеров.
– Добро пожаловать в мой дом, Нина Константиновна, – наконец, нарушил тишину Григорий Климентьевич. – Видна-а, видна порода! – по-доброму усмехнулся. – Эк, моего Климку на место поставила! Давно пора было эти его развлечения пресечь, да повода не находилось. Ох, взгляд какой острый, без ножа режет, – чутко отреагировал на вспыхнувшее у меня внутри возмущение, наверняка, отразившееся на лице. Знал, выходит, о шалостях княжича и ничего не предпринимал. – Ну и погибель мужскому роду растет!
– Отец? – молодой человек посмотрел на старика с изумлением, – ничего не путаешь? Это графиня Толпеева, Нина Николаевна.
– Это ты, сын, ничего дальше красивой юбки не видишь! – осадил Демидов. – Корней собственных не знаешь. Посмотри внимательнее на девочку, вылитая ведь прабабка твоя, Лукьяна Олеговна.
– Так ведь… объявили, что род уничтожен, – вытаращился на меня, как баран на новые ворота. Потом медленно поднял взгляд на брата, вздрогнул, когда сопоставил факты, – а это… Игнат Александрович? Тот самый? Но он же… давно должен был погибнуть?
– Да ты на родовую метку посмотри, – с тяжелым вздохом подсказал Демидов, – как я учил? Эх, все без толку! Мельчают нынче маги, мельчают. Как бы знал заранее, что наследником станешь, с пеленок бы у меня по струнке ходил. А… – отмахнулся небрежным жестом. – Ну, что вы стоите, как не родные? Игнат, покажи уже свою невесту, не прячь красавицу. Никто ее теперь пальцем не тронет. И ты, девочка, подойди сюда. Не бойся, вы мои гости и правила гостеприимства в этом доме не пустой звук.
Я посмотрела на брата, молчаливо спрашивая совета. Тот ободряюще кивнул, подхватил Лизу за талию и провел к гостевому диванчику. Сам пристроился за спиной девушки, потому что аккуратно расправленное пышное платье не оставило свободного места. Прежде, чем выполнить просьбу старого князя, бросила настороженный взгляд на молодого. Родственные связи, гостеприимство – это хорошо, конечно. За Уралом семья Демидовых имеет вес: обширные земли во владении, металлургические и военные заводы, рудные шахты, золотодобывающие прииски. Но это Григорий Климентьевич придерживается старых традиций, а он не вечен. Что будет через девять лет? Кто мы будем для князя Клима Григорьевича? Союзниками? Или досадной помехой?
– Не доверяешь? – прямо спросил старик, когда подошла к нему поближе. Он погладил сухими пальцами пряди моих волос. Затем невесомо очертил линию подбородка, скулы. Повторил изгибы бровей, прикоснулся к кончику носа и положил руку на плечо, затянутое в шелковую ткань. – Понимаю. И сожалею, что тебе довелось пройти через потери, – тяжело вздохнул, – я тоже терял близких: похоронил двух жен, троих детей. И эта боль не утихла со временем. Она тут, – похлопал себя по груди, – пожирает изнутри, как и безжалостные годы, которые напоминают о себе слабостью и болезнями. Знаю, ты пришла сюда как проситель, но я готов предложить гораздо больше, чем клочок никому ненужной земли
– Вот как? – скептически вздернула бровь. – И за какие такие заслуги? Вы ведь меня совсем не знаете?
– А это и не нужно. Со временем сама научишься определять человека по его поступкам. Я же увидел достаточно…
– Отец! – влез в разговор молодой князь, не скрывая выражения дикой скуки на лице. – Я бесконечно рад воссоединению с дальними родственниками, но во дворце прием, гости. Как хозяин дома, я обязан уделить им внимание.
– Ну, если тебя не интересует собственное будущее, иди, – раздраженно бросил Григорий Климентьевич.
Слова старика застали Клима на полпути к выходу. Княжич застыл и, медленно развернувшись, вернулся на место. Плеснул еще коньяка в бокал и выпил залпом.
– Я внимательно слушаю, па-па! – бросил с издевкой.
Вот, поганец! Видно, не пороли в детстве.
– Прошу прощения за семейные сцены, Нина Константиновна, – князь поморщился, – издержки воспитания и излишней родительской любви. Но, увы, других наследников не осталось, перевоспитывать поздно, поэтому приходится постоянно присматривать за сыном. Вот только я не вечен. Не хотелось бы, чтобы старшая ветвь рода увяла, а потомки выродились в пустышки. Одна надежда – найти Климу жену, которая держала бы его в ежовых рукавицах и радела за процветание семьи Демидовых.
При слове «жена» Клим сделал стойку. Дураками мы оба не были, сразу поняли, к чему клонит князь, и смерили друг друга оценивающими взглядами.
И зачем мне этот кобель сдался? Старый, к тому же! Когда
