Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
Полковник Главин описывал эту сферу как некое абсолютно чёрное тело, видимое, лишь когда оно оказывалось между наблюдателем и источником света. Только цикличная смена «восходов» и «закатов» убеждала космонавтов, что планета ещё существует. Солнце внезапно появлялось из-за силуэта чёрного диска, совершенно не отражавшего света, и так же внезапно за ним исчезало.
Космонавты никак не могли истолковать происшедшего и, естественно, ощущали невыразимый ужас. Через неделю бесцельного вращения вокруг Земли космонавты в результате длительного обсуждения приняли единогласное решение попытаться вернуться домой в режиме самонаведения, не заходя на мёртвую станцию, а в случае неудачи умереть на Земле, вместо того, чтобы угасать на орбите. Спуск производили без всяких ориентиров, без наводки, не имея возможности определиться, лишь по собственным расчётам, опираясь на последнюю известную позицию. В результате капсула вошла в атмосферу под опасно крутым углом, испытала воздействие чрезмерных отрицательных ускорений и потеряла основной парашют.
Рухнул «Союз» довольно удачно, скользнув по лесистому склону холма в Рурской долине. Однако космонавт Василий Голубев при этом погиб, а Валентина Кирчева умерла через несколько часов в результате черепно-мозговой травмы. Оглушённый полковник Главин, отделавшись переломом запястья и поверхностными ссадинами, смог самостоятельно покинуть капсулу. Его подобрали германские спасатели и по оказании неотложной медицинской помощи передали русскому руководству.
Естественно, с Главиным беседовали неоднократно и основательно, однако пришли к выводу, что в результате всех невзгод и потрясений он лишился рассудка. Полковник упорно настаивал, что он и его погибшие товарищи провели на орбите три недели. Явная чушь.
Потому что капсула «Союза», как и все другие космические объекты, упала на поверхность Земли в ночь Затмения.
Мы заглянули в обширный зал рыночной забегаловки и решили перекусить. Тут Диана заметила трёх клуш из своей «Райс-академи», старше нас. Куда как клёвые чувихи! Космы сине-розовые, на задницах низкосидящие колокола дорогущих модных юбок, с курьих шей свисают к чахлым бюстам крохотные золотые крестики. Диана подхватила свою мексиканскую мешанку и перескочила за их столик. Оттуда тут же послышался развесёлый смех, сразу закупоривший мне глотку. Буррито и чипсы как будто сцементировались в бетон.
Джейсон сочувственно следил за моей физиономией.
— Да ладно, — промурлыкал он почти нежно. — Никуда от этого не денешься.
— От чего?
— Она теперь живёт не в нашем мире. Ты, я, Диана… Большой дом и маленький домик, суббота на велосипедах, воскресенье в кино — всё это осталось в детстве. А мы уже не дети.
Да, пожалуй, мы уже не дети. Конечно, не дети, но задумывался ли я о том, что это означает? К чему это ведёт?
— У неё уже с год менструации, — ляпнул Джейсон.
Я побелел. Этого бы мне лучше не знать. Одновременно уколола ревность: он-то знает, а я нет… Она мне, разумеется, не сообщала о том, что из неё кровь льётся. И о подружках из «Райс» тоже не сообщала. Не моё зто дело. В чём-то она доверялась мне по телефону, да, но я вдруг понял: все телефонные темы не выходили за рамки детских впечатлений и переживаний. О родителях, о том, что ей «насильно впихивали в глотку» за обедом, об «этом задаваке Джейсоне»… Но скрывала она от меня столько же, сколько и доверяла, если не больше. Отделённая от меня несколькими пустыми столиками, сидела другая Диана, не похожая на привычную.
— Пожалуй, домой пора, — сказал я Джейсону.
Он глянул на меня, как будто с жалостью, и поднялся:
— Как скажешь…
— Надо Диане сказать.
— Она слишком занята, ты ж видишь.
— Но нам ведь нужно вместе вернуться.
— Ты так считаешь?
Меня заело. Не может же она просто забыть о нас. Не такая она. Я встал, подошёл к их столику. Четыре пары глаз упёрлись в мою физиономию. Я гипнотизировал Диану, не замечая остальных.
— Пора домой, — выдавил я из себя.
Три клуши заржали. Диана смущённо улыбнулась:
— Ладно, Тай, езжайте. Всё путём. Позже увидимся.
— Но…
Что «но»? Она уже отвернулась и как будто обо мне забыла.
Удаляясь, я услышал вопрос одной из клуш:
— Ещё один братик?
— Нет, — ответила Диана. — Так, знакомый. Друг детства.
* * *
Сочувствие Джейсона меня раздражало. Он предложил мне поменяться великами. В тот момент мне было, честно говоря, не до великов, но я подумал, что этот обмен поможет замаскировать мои расстроенные чувства.
И мы покатили обратно, к макушке Бантам-хилл, к началу Бантам-хилл-роуд, к скользящей под раскидистыми кронами чёрной ленте асфальта. Мексиканская кухня здоровенным шлакоблоком распирала желудок. Наверху я задержался, оглядывая дорогу внизу.
— Давай, давай, — подбадривал Джейсон. — Разгонись по ветерку.
Разгонит ли скорость моё смятение? Развеет ли ветер мою тоску? Я ненавидел себя за то, что сдуру вообразил себя центром мира Дианы. «Так, знакомый. Друг детства».
Но классная машина у Джейсона. Я замер в седле, предоставив работу земному тяготению. Покрышки шуршали по пыльному асфальту, велосипед скользил, как по шёлку, цепи и переключатель скоростей молчали, лишь слегка прослушивалось ровное жужжание подшипников. Шум воздуха в ушах уже начал заглушать все остальные звуки. Скорость возрастала. Я летел мимо прилизанных газонов, мимо дорогих колымаг, припаркованных возле домов, обездоленный, но свободный. Ближе к подножию холма начал слегка прижимать ручные тормоза, придерживая инерцию, но не гася скорость. Останавливаться не хотелось. Хотелось унестись чёрт знает куда.
Однако спуск закончился, я затормозил, остановился, упёрся левой ногой в асфальт и обернулся.
Джейсон всё ещё стоял на вершине Бантам-хилл-роуд, вздымаясь над моей развалюхой. Издали он выглядел одиноким всадником из старого телевизионного вестерна. Я махнул ему рукой. Его очередь.
Конечно, он тысячу раз одолевал этот холм в обоих направлениях. Только не на груде ржавого железа.
Джейсон лучше подходил к моему велосипеду, чем я. Ноги у него длиннее, он гораздо гармоничнее смотрится в седле, не теряется на фоне рамы. Но ему совершенно неизвестны многочисленные старческие капризы и немощи моей машины, мною усвоенные назубок. Не знал он, что из-за сколиоза рамы нельзя резко поворачивать вправо, не знал, как бороться с вихлянием, как шутит переключатель скоростей. Он не ожидал сюрпризов, а холм замер в предвкушении. Мне захотелось крикнуть ему, чтобы он спускался помедленнее, но я укатил слишком далеко, он бы меня не услышал. Вот он принялся крутить педали, перебирать ногами, как какое-то причудливое насекомое. Тяжел мой велосипед, массивен и неизящен, скорость набирает медленно, но и остановить его ещё труднее. Я инстинктивно, желая, чтобы он сделал то же самое, нажал на рукоятки тормозов.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
