достиг 132 млрд. рублей. За три года после съезда было введено 700 крупных промышленных предприятий.
Можно заметить, что новая политика индустриализации является возрождением советской политики индустриализации конца двадцатых годов, но с гораздо более далеко идущими целями. Тогда ставилась задача преобразования СССР. Сейчас всего мира.
Анализируя новый этап индустриализации западные и большинство советских наблюдателей, привыкшие к сталинскому лозунгу о победе коммунизма в одной стране, упустили подлинное содержание нового плана. СССР полностью отказывался от какого-либо коммунистического изоляционизма, возникшего в первый период правления Сталина и обусловленного низким уровнем развития его производительных сил и неподготовленностью страны стать доминирующей силой в коммунистическом мировом сообществе, буде такое создано. Но к концу своего правления Сталин, кажется, уже готов был изменить свою программу.
Новый этап индустриализации преследует цель построить не замкнутое коммунистическое общество, а промышленную основу Pax Sovietica, мировой коммунистической системы. Сам Брежнев подчеркнул это довольно ясно: «Строительство коммунизма в СССР — главный интернациональный долг советского народа перед революционным движением, перед всем человечеством».
Суслов также рассматривает место экономики как центральное, как «главную сферу борьбы за полный коммунизм в условиях победившего социализма». Для Суслова полная победа коммунизма — планетарное событие. Он настаивает на быстрых темпах развития экономики, как одной из важнейших особенностей социалистической системы. Руководитель международного отдела ЦК Борис Пономарев также призвал превысить экономический потенциал Запада, чтобы диктовать ему свою волю. Обсуждая проблему сверхдержав, он заметил: «сила сама по себе не порок. Важно в чьих руках она находится».
«Могучий рост экономического и оборонного потенциала Советского Союза, усиление его международного влияния и авторитета, растущее воздействие мирового социализма на ход истории» — открывает, по словам журнала Коммунист, — «новые возможности для все более полного проявления преобразующего созидательного характера внешней политики СССР».В том же журнале, как и во многих других местах подчеркивается: «Коммунистическое строительство в СССР неотделимо от мирового революционного процесса, от борьбы за мир и социальный прогресс. Это отчетливо проявляется во всей международной деятельности нашей партии».
§ 2. ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ
Этот пункт программы означает глубокие изменения в национальной легитимации и международной ориентации системы. Дело в том, что с конца двадцатых годов в СССР возникла двойная легитимация советской системы в национальном вопросе. Русские были доминирующей частью населения, а кроме того почти единственной наряду с украинцами базой индустриализации в стране, а также основой советской армии. Хотя формально лозунгом легитимации советской системы, начиная с 30-х годов, был т. н. «советский патриотизм», этот лозунг всегда был двойственным. Для русской части советского населения он носил характер русского патриотизма, в то время как его «советская» оболочка была предназначена для нерусской части населения. Гюнтер Штокль следующим образом формулировал значение советского патриотизма: «В своей основе советский патриотизм не что иное, как выражение отношения политически сознательной нации к своему национальному государству. Советская нация означает, прежде всего, русский народ, хотя в настоящий момент этот народ и не является единственным советским народом и даже однородным советским народом».
Для Сталина было очевидно, что только русский народ является главной и бесспорной демографической базой советской политической системы. Именно поэтому, исходя из замеченной им в 20-х годах идеологии национал-большевизма, развитой в среде некоммунистических попутчиков революции, Сталин и остановился на концепции советского патриотизма, как очень удобного прагматического лозунга.
Ориентация Сталина на русскую демографическую базу особенно сказалась во время войны, когда война трактовалась открыто как русская национальная, а знаменитый тост Сталина за русский народ в 1945 г. был одним из наиболее откровенных выражений его национальной политики.
Но по мере советской послевоенной экспансии стало выясняться, что исключительный расчет на русскую демографическую базу может быть вреден. Действительно, русские пострадали гораздо больше, чем все другие народы СССР, от издержек системы: революции, гражданской войны, террора, голода, коллективизации, войны с Германией, преследования бывших пленных и массового бегства на Запад после революции и войны с Германией.
Потери ССОР в 1918-1926 гг. за счет революции, войны, террора, голода и детской смертности составили примерно 13,8 млн. человек. Голод 1933-1934 гг. унес до 3,5 млн. жертв. Всего в 1921-1938 гг. потери населения составили около 7,5 млн. человек. 7,5 млн. человек погибло на войне. Погибло также 6-8 млн. человек (в том числе много евреев, но не более 2 млн. человек). К этому следует добавить 9-11 млн. жертв репрессий в 1939-1958 тг.
Всего потери населения СССР оцениваются в 42,3 млн. жертв и 6,5 млн. эмигрантов.
РСФСР стоит на первом месте среди советских республик по потерям населения, если судить по дифференциальной смертности мужчин и женщин. На втором месте — Украина, на третьем — Белоруссия, и уже потом следуют мусульманские республики.
Но даже и эти потери не являются конечной причиной резкого ухудшения демографического положения русских. Так казахи, чеченцы, ингуши и ряд других мусульманских народностей в процентном отношении потеряли больше населения, чем русские, но они тем не менее восстановили свою демографическую базу. А русские этого сделать не смогли.
Дело было в том, что русские вследствие их массовой урбанизации, гораздо большей чем у всех других народов страны, и вследствие распада их традиционной семьи, пришли к такому снижению рождаемости, которое стало едаа ли не самым низким в мире.
Таким образом, становилось все более нереалистичным оправдывать (даже молчаливо) существующую политическую систему русскими интересами. Кроме того резкое увеличение влияния СОСР в третьем мире еще более ставило под вопрос целесообразность «советского патриотизма». В свете же планов построения мировой коммунистической системы и подавно нельзя было строить расчеты на русских как на демографическую базу.
Поэтому концепция «советского патриотизма», носившая в основном изоляционистский характер, стала заменяться концепцией «пролетарского интернационализма». Собственно говоря, «пролетарский интернационализм» как принцип существовал давно в политическом словаре советской системы, но на него не делался акцент как на что-то противоположное советскому патриотизму. В последние годы понятие «советского патриотизма» стало вытесняться, а вместо него порою стали использовать понятие «социалистического патриотизма». Их различие открыто подчеркивается. Так согласно Шамоте, «патриотизм» неотделим от слов Ленин, Октябрь, социализм. В одной из книг, изданных в Казахстане, было специально подчеркнуто, что советский патриотизм нельзя отделять от пролетарского интернационализма. Постоянно подчеркивает определенную разнородность понятия «патриотического» и «интернационального» Суслов, призывая увязать их в единое целое.
Литература призывается быть застрельщицей в области пропаганды пролетарского интернационализма. По словам упомянутого Шамоты, «в энергичной до бесстрашия, в высокохудожественной до гениальности, в истинно личной до самозабвения поддержке, распространении, возвышении идеи интернационального братства» — главный долг современной советской литературы. Быть интернационалистом, по словам Зои Кедриной, «надо думать не о своей
