можешь говорить подобное?
- Девочки!
Губы у Леры вновь дрожат и мне становится стыдно. Не ее вина, что Макс поступил, как поступил, повергнув мои чувства и мысли в полный хаос.
– Прости, – мне стоило бы вложить больше смирения в сказанное, но я просто не могу. – Я имею ввиду, что ты можешь рассказать ему, когда будешь готова. Не обязательно вывалить все по приезду. Дай вам шанс помириться.
– Я боюсь… – выдыхает Лера, – Боюсь, что уже ничего не исправить.
– Глупости! – уверенно восклицает Настя, устремив на меня взгляд в поисках поддержки. – Разумеется, можно! Так?
Я не отвечаю. Лера молчит, сложив руки на коленях и уперев взгляд в пол. Что может знать Настя, – красивая, дерзкая Настя, – о Лериных страха? Я знала таких Лер в школе – тихих, неприметных, милых и прилежных в учебе. Над которым шутили, и не всегда по-доброму. Про которых мальчики вспоминали, только если надо списать домашнюю работу. До этого момента я ни разу не задумывалась, каково это было.
Я словно вижу нас троих со стороны: я – девочка без плана, маленький город, маленькие мечты; Настя – яркая, веселая спортсменка – ей в голову не придет задумываться о собственной привлекательности; и Лера – летние платья с воланами, волосы никогда не знавшие краски, чистое лицо и бледная, с румянцем, кожа. Мы такие разные.
Вспоминаю, как Крис при первой встрече сказал, что я красивая, и мне становится немного стыдно. С Максом у меня не было повода подвергать это сомнению. Я ощущала себя красивой, принимала как должное. Каким человеком это меня делает?
С грустью осознаю, что между нами и Лерой пропасть из детских насмешек, подростковых комплексов и сомнений – огромная и непреодолимая. Нам друг друга не понять, как не пытайся.
Вечером расчесываю волосы и наблюдаю за девушкой в зеркале – она все еще незнакомка. Этим утром я сказала Лере, что правду переоценивают. Мне ли не знать, ведь я лгу себе. Каждый день обещаю себе, что все – прошло. И каждый день это оказывается ложью. Ведь я любила его, так сильно! Макс предал меня, а когда-то я верила, что он единственный, кто никогда не причинит мне боли.
Откладываю расческу и провожу пальцами по холодной глади зеркала. Мое отражение искажается, словно размытое рябью на воде. Когда-то, я любила себя сильнее, чем его. Я хочу вернуть это чувство.
11.
В сентябре туристов значительно поубавилось, воздух перестал быть удушающе-жарким, а землю умыли первые дожди. Большой, белый отель притих и опустел.
Я на берегу. Море кидает сине-зеленые волны, с глухим рокотом разбивая их о прибрежные скалы. Ветер треплет волосы, кружит песок у моих ног. В воздухе соль, и на моих губах соль. Лицо жжет. Я успела забыть как же это утомительно, так рыдать.
Пять дней без звонков и сообщений. Пять дней тишины. Мне казалось, это то, чего я хочу, что мне необходимо. А потом это фото в Инстаграм…
Она милая, его новая девушка: красивая улыбка, светлые локоны, трогательная родинка над губой.
Все кончено, говорю я себе. Теперь – точно все.
И задыхаюсь.
Я так глубоко в своих мыслях, что не слышу, как подходит Крис. Он молча становится рядом – руки в карманах, взгляд устремлен вдаль. Наши предплечья чуть соприкасаются и я чувствую исходящее от него тепло.
Произошедшее с Лерой вернуло нас к прежним, приятельским отношениям: кофе в баре по утрам, легкие шутки, но теперь никакого флирта. Сейчас я ему рада, хотя всего мгновение назад мне хотелось одиночества.
– Я не хочу лезть тебе в душу, – тихо говорит Крис и я вздрагиваю. Это мои слова, я помню, как их произносила. – Но я выслушаю тебя, если ты хочешь. И, возможно, тебе станет легче.
Поворачиваюсь и смотрю на Криса, а он смотрит на меня. Глаза у него – словно море в шторм: темные, блестящие.
– Расскажи мне.
Дергаю головой, не зная с чего начать. Я так зла – на себя, на Макса. Мне бы танцевать всю ночь, а потом просыпаться в чужой, мятой постели. Мне всего восемнадцать, а я чувствую себя такой же древней, как море у моих ног.
– Макс… У него другая девушка, – наконец произношу я. Эмоции накрывают и я чувствую в горле спазм. – Там, в Нидерландах.
Крис хмурится, но молчит, только слегка кивает. И я рассказываю о нашем уговоре, и как, на самом-то деле, никогда в него не верила. Как позвонила среди ночи и услышала чужой голос. В какой-то момент Крис снимает толстовку и накидывает мне на плечи – меня мелко трясет. Небо быстро темнеет. Над морем гаснет в алых лучах закат.
Я говорю и говорю, пока слова, внезапно, не заканчиваются, и тогда я замолкаю. Боли нет, лишь угли. Делаю глубокий вдох и смаргиваю слезы. Солнце давно село и теперь Крис – только темный силуэт в густых сумерках. В небе над нашими головами блестят искры звезд. Неистово, с надрывом, стрекочут цикады.
– Больнее всего предают те, кому мы больше всего доверяем. Дай этому переболеть, пока не пройдет, – мягко говорит он. – Сейчас это кажется невозможным, но время лечит. Время лечит все.
Он находит в темноте мою руку, переплетает наши пальцы. Я смотрю на них в синеве наступающей ночи и горло вновь перехватывает. Всплеск эмоций измотал и я вновь ощущаю себя пустой и хрупкой. И это единственная причина, по которой я готова признать, что он мне нравится, гораздо больше, чем хотелось бы. Потому, что это все усложняет.
Это было бы так просто – шагнуть и прижаться своими холодными губами к его теплым. Сказать в темноту: не хочу быть одна, уведи меня отсюда. У меня внутри – звенящая пустота, заполни ее светом. Забери мою боль. Его упрашивать не придется, я уверенна.
Переспать с Крисом – словно налепить пластырь. Так легко. И так нечестно. Возможно, когда-нибудь, у нас будет шанс. Но, не теперь. Прежде, мне необходимо вновь собрать себя по кускам. Утереть слезы и залепить все трещины и сколы на сердце; дать себе пространство и время для хороших мыслей, книг и музыки, которые излечат душу; впустить тех, кто способен утешить меня. Постепенно, шаг за шагом, собрать себя воедино, поверить во вторые шансы.
Потому, что если я этого не сделаю, то никто не сделает этого за меня.
Я обнимаю его, прижимаюсь щекой к широкой груди и прислушиваюсь к размеренному биению сердца. Крис обхватывает меня в
