Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
сенат войсками. Сказали — всех перебьём, если не утвердите Екатерину на царство. В ответ Голицыны с Долгоруковыми своих опричников на улицу вывели, дошло до целой баталии. Если бы Екатерина гвардейские полки не склонила на свою сторону, всё бы по-другому могло закончиться.
Бобров наколол ещё один груздь, но есть не стал, а держал на вилке, рассматривая как бунтовщика.
— Также и Анна Иоанновна на трон взошла, также Бирона от власти отодвигали. Да и матушка-императрица Елизавета Петровна не без помощи опричников корону получила.
Гриб отправился в рот, а Бобров развёл руками.
— Скажи, — раз уж он так разоткровенничался, я решил спросить прямо, — в чём интерес Голицыных ко мне?
— Так ведь дядя твой из рода Шереметевых. Хоть и поссорился со всей роднёй и знать их не хочет, а состояние может им уйти. Но ты-то не Шереметев! И если дядя тебе всё оставит, шиш они что-то получат.
— Голицыны с Шереметевыми не дружат?
— На ножах, — Бобров ухмыльнулся, — заклятые враги.
Пусть будет так, примем эту версию за рабочую. Но подозреваю, всё гораздо интереснее и запутаннее.
— Ты князю понравился, — Бобров вытер рот салфеткой и отодвинул тарелку, — тем более, родная кровь — не водица. Если увидит, что ты дельный человек, может предложить в род войти. Попросит императрицу при случае и сменит тебе фамилию. Будешь не Урусов, а Голицын.
Даже не спрашивая, можно было догадаться — Голицыны Урусовых тоже не любят. Прямо скорпионы в банке, а не дворянские роды.
— Поехали? — Бобров поднялся из-за стола. — Быстрее выедем, быстрее доедем. Домой страсть как хочется!
* * *
С отправлением возникла заминка. Пока мы с Бобровым завтракали, с нашим экипажем случилась неприятность. Пьяный в стельку крестьянин притёр к нему телегу, так что экипаж с повозкой сцепились осями.
Кузьма ругался с пошатывающимся мужиком и грозил дать в рыло. Вокруг бегал местный обыватель, представившийся Полесовым, и громко указывал, как расцепить транспорт. Бобров матерился сквозь зубы и хотел лично выпороть на конюшне дурного агрария. В общем, массовое веселье, и все были при деле. Так что я прошёл прогуляться вокруг постоялого двора — размять ноги, а то в экипаже весь день сидеть.
За двухэтажным трактиром стояли какие-то сараи, конюшня и здоровенный сеновал. Там-то я и увидел забавную картину. Три дворовых пса, мелких и брехливых, загнали в угол котёнка. Маленького, размером с ладонь, и рыжего, как огонь. Пузатая мелочь вздыбила шерсть, выгнулась дугой и яростно шипела и лупила крохотной лапой по оскаленным мордам. Смельчак!
Мне стало жаль кроху. Вот точно так же в первый год в Сорбонне меня загнала в угол парижская шпана. Тогда меня спас кто-то из студентов, напугав подростков выстрелом из пистоля. Надо бы отдать тот должок, решил я и прикрикнул на псин:
— Фу! А ну пошли отсюда!
Собаки отпрыгнули, скаля зубы и рыча. Ну же, беги котейка, пока можешь!
Но рыжий смельчак решил по-другому. Ужом скользнул под брюхом ближайшей псины и метнулся мне в ноги. Цепляясь когтями, полез по одежде, как белка, и через мгновение уже сидел у меня на плече.
— Ш-ш-ш!
Котёнок свесился и зашипел на собак сверху. Ах ты хитрец!
Псины оценили диспозицию, развернулись и потрусили на другой конец двора.
— Молодец, выкрутился. Ну давай, слезай и беги к мамке.
Но рыжий комок не желал со мной расставаться. Вцепился когтями, удобно устроился и потёрся мордочкой о моё ухо.
— Тр-р-р-р-р-р, — заурчал он.
— Подлиза. Ладно, возьму тебя с собой, Мурзилка ты эдакая. Будешь в дядином поместье мышей гонять.
* * *
Бобров подобранной живности удивился, но ничего не сказал. Это правильно, в конце концов, у всех свои причуды. Он грузди ест с чаем, я кота завёл. И вообще, как деланный маг я имею право на некоторую эксцентричность.
Впрочем, кот отлично развлекал меня по дороге. Спал на плече, урчал, играл с бантиком и ел что дают. Идеальный компаньон, на мой вкус.
— Муром скоро, — Бобров глянул в окно, и рожа у него стала довольная-предовольная, — хоть высплюсь нормально.
— Угу.
— Знаешь, тебе лучше в город не заезжать.
— Почему?
— Уж больно дядю твоего не любят. Никто тебя приглашать в гости не будет, это точно. А как наследство получишь, тогда и явишься в общество, покажешь, что хороший человек, наладишь отношения. А пока лучше сразу в имение поезжай.
— Ты со мной?
— Нет-нет, ты уж сам как-нибудь. Я, знаешь, тоже не хочу лишний раз Василию Фёдоровичу на глаза показываться.
Я вздохнул. Куда я еду? В пасть крокодилу?
— Я выйду на почтовой станции, а дорогу в поместье Кузьма и так знает.
Было видно, что Боброву сейчас не до меня. У него явно намечались какие-то дела в Муроме, особенно важные после долгого отъезда. Он ёрзал, выглядывал в окно и места себе не находил. Понятно, почему он желал избавиться от моей компании побыстрее. Да и пусть! Для встречи с дядей мне помощники не нужны, сам разберусь.
Простились мы тепло.
— Удачи тебе, друг.
Бобров хлопнул меня по плечу.
— Спасибо.
— Ты, главное, не тушуйся. Дядя твой, хоть и с тяжёлым характером, а человек неплохой. Думаю, вы с ним поладите.
— Твои слова да богу в уши.
— Но если не сложится, приезжай. Чем смогу — помогу. Уж точно побираться не придётся.
— И тебе удачи, Пётр. Ещё свидимся.
* * *
Дорога в усадьбу шла через лес. Суровый такой, дикий. Ели до неба, сосны, мох с веток как длинные бороды. Может, хоть здесь медведи водятся? За столько дней в России так ни одного и не увидел.
Лес кончился, и мы выехали на пригорок. Экипаж остановился, и я услышал, как возница спрыгнул на землю.
— Константин Платонович, посмотрите!
Я открыл дверь экипажа и вышел наружу. Котёнок, занявший место Боброва, открыл один глаз, посмотрел, куда это я, и снова задремал.
— Вот она, усадьба.
Кузьма показал рукой, хотя ошибиться было сложно. Двухэтажный каменный дом с башенками, колоннами на входе и высоким шпилем. Флюгер на шпиле изображал фигуру с косой в руке.
— А вон там, рядом, деревня.
— Как называется?
— Злобино, ваш благородие. Как и усадьба.
А чего я, собственно, хотел? Как может называться деревня, хозяин которой настроил против себя всю округу? Не Добренькое же!
— Ваш благородие, Константин Платонович, — Кузьма теребил в руках шапку и смотрел куда-то вбок.
— Говори, не размазывай.
— Вы на Василия Фёдоровича не обижайтесь, ежели он злиться будет. Сами понимаете, уже два года как с постели встать не может.
Я хмыкнул. Да, несладкая жизнь у дяди.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
