Через пару часов пути я уже совершенно кардинально поменяла своё мнение: и Генри стал поприятнее, и семейка его не казалась такой уж противной. Но Конфетка была совершенно безжалостна по отношению к своей наезднице. Иногда мне казалось, что гёркх специально выбирала самые разбитые дороги, чтобы мне жизнь мёдом не казалась.
Впрочем, она и не казалась! При одной мысли о еде сжалась в седле, стараясь не смотреть на мелькавшие по сторонам деревья. Кто же знал, что на этом монстре может укачать? Предупреждать надо, таблички там всякие вешать. Опасно! Смертельно опасно — не приближайтесь! Бессовестная животинка вымотает вас до смерти, укатает и сбросит погибать у придорожной канавы.
Я уже и сама сброситься не прочь, если честно, только вот пальцы занемели настолько, что разжать их не представляется возможным. Почки давно отбиты, а язык прикусан неисчислимое количество раз. Складывалось такое ощущение, что Конфетка хотела сделать из меня отбивную.
Вот интересно, а допускает ли этикет гёркхов поедание собственных наездников? Всё-таки на главное блюдо дня я походила мало — продукты ела некачественные (большинство овощей прибывали в наш северный край отнюдь не первой свежести), да и косточек во мне многовато. Ещё подавится, эта человекоедка, а Дархан потом расстроится, проклинать начнёт. Так привидением в этом бренном мире и останусь.
Собрав всю волю в кулак, попыталась приструнить строптивую кобылку, но никакие увещевания, заверения в вечной дружбе, верности, пожизненном ужине, состоящем из трёх блюд, не заставили Конфетку остановиться. В ход даже пошла тяжёлая артиллерия: проклятия на весь лошадиный род и на жеребят гёркха до седьмого колена сыпались безостановочно.
— На колбасу тебя сдам, — прошипела охрипшим голосом. — И уркхам скормлю. Пусть все тобой потравятся. Тушёнка недобитая.
Конфетка взбрыкнула и грозно покосилась алым глазом. Намёк понят. Монстряка желала мне того же. И какой демиург, скажите на милость, мог создать подобное существо? Разве только на спор во время масштабной божественной гулянки. Хотя, если подумать, то симпатичных существ у нас особо и не водилось. Всё тролли, орки, гномы бородатые. Брр... Есть, конечно, и красавцы зеленоглазые, только вот и они не подарочки. Впрочем, наверное, у этого безымянного нахала под плащом какой-нибудь хвост шипастый был припрятан или ещё какой недостаток, — коварно усмехнулась. Ведь мужчины без изъянов не бывает.
Так, стоп. Не о том я думаю. Ой, не о том. Не была бы такой шустрой, неизвестно, чем дело кончилось. Мне бы от первого хвоста, по имени Генри, избавиться, а я уже о втором размечталась.
Очередной межпространственный рывок заставил сильнее вцепиться в пышную гриву гёркха. Кажется, шевелюру Конфетке я подправлю знатно. Как чудесно будут смотреться проплешины вместе с этими дивными алыми глазками!
— Тормози, красотка. Не могу больше. Сейчас...
Что я там сейчас, договорить не успела. Потому что Конфетка применила экстренное торможение. Словно мешок с мукой, перелетела над услужливо опущенной головой и грохнулась о землю, при этом захватив приоткрытым ртом немножко зелени.
Отплёвываясь от мокрой травы, с жалобным стоном перекатилась на спину. Эх, отругать бы эту своенравную скотиночку, да только после. Через пару минуток, когда этот милый зелёный румянец сойдёт с лица. А то сдаётся мне, что этот цвет нынче не в почёте у напомаженных красавиц, следящих за последними тенденциями капризной моды. Видел бы меня мастер Гор — принял бы за рахитного тролля. Мечты, мечты... Может, в остальных городах к полукровкам относятся терпимее?
Клыкастая морда с пугающим оскалом заслонила собою всё вокруг. Ну всё, Конфетка захотела сладенького. Гёркх невозмутимо наклонилась ко мне и влажными губами стала невозмутимо пожёвывать лицо.
— Это уже перебор. — Попыталась оттолкнуть от себя наглую лошадиную морду. — Беспредел какой-то. Буду кричать "караул" и отбиваться до последнего. Лучше рукав мой пожуй. Всё равно драный.
Обиженно фыркнув, Конфетка бросила своё занятие и стала мирно пощипывать травку. Сощурилась, скептически наблюдая за её действиями. Оставила лицо мариноваться и решила подзаправиться зеленушечкой? Ну-ну.
Почуяв неладное, живот издал протяжный вой. Тоскливо вздохнула. Нужно было хотя бы сухарей захватить. Не в бега ударилась, а на прогулку собралась с экзотическими животными, так сказать. Завистливо покосилась на довольно причмокивающую монстряку. Присоединиться что ли? Шишками будем питаться, цветочками. А через недельку Генри нас найдёт, тогда и заживём на широкую ногу.
Татуировка сразу же зачесалась — сил резко прибавилось. Отбросила спутанные волосы за спину и, потирая отбитый зад, встала. От женихов нужно удирать быстро, если догонят — беды не оберёшься. Там уже не до переговоров будет. Раз, и твой белый флаг перемирия превращается в свадебный саван. Дело-то нехитрое: охомутать девицу; особенно, когда родственников у неё нет, что могли бы заступиться. С такими бесприданицами вообще особо не церемонились. Стерпится — слюбится, а коли нет, так и поколотить своенравную жёнушку, поучая, не грех. Так что вперёд и с песней... к светлому будущему.
Сказать, однако, проще, чем сделать, потому что сидеть я теперь долго не смогу, а уж ходить ровно и подавно. Попыталась вернуть ногам естественное положение, но они, судя по всему, полагали, что я всё ещё не слезла с гёркха, поэтому на всякий случай обхватывали силуэт несуществующего крупа. Придётся походить в раскоряку: сначала шажок левой, потом правой. Главное, на бочок не завалиться. Иначе колесом с горки полечу. Сделала пару пробных движений и, подняв голову, удивлённо замерла.
— Так вот почему ваш норов вздорный терпят, — присвистнула восхищённо.
Передо мной открывался прекрасный вид на раскинувшийся в долине Риван.
И сразу становилось понятно, почему его называли порой белокаменным городом: стрельчатых бойниц башен, выложенных светлым песчаником, ещё не коснулись первые лучи робкого солнца. Зыбкое марево наступавшего утра раскинулось над городом. Казалось, моргни, и Риван тотчас исчезнет, как мираж, навеянный пустынным зноем. Правда, до города предстояло солидно так топать. Вершков пять где-то. В моём состоянии — часа два, не меньше. И эта мысль несколько омрачала идеалистическую картину, раскинувшуюся передо мной.
Живот протестующе зарычал. Ойкнув, накрыла его ладонью и успокаивающе погладила. Сейчас, миленький. Осталось всего пара шажков. Рычание повторилось. Да уж, пустой желудок не обманешь. Жалостливо посмотрела на Конфетку и попыталась придать лицу наиболее дружелюбно-просительное выражение.
— Спасибо тебе, миленькая. Сахарочек мой. Как повезло с такой лошадкой. Просто крылатая акилона. Ещё бы пару вёрсток, и как бы я благодарила. Мясцо с города принесла. Иди сюда...
Всхрапнув, Конфетка отвернулась, демонстрируя свой наглый конский зад.
— Кролика живёхонького притащу, — продолжала умасливать. — Да свинью наконец! — Выкрикнула в отчаянии.
Мы так просто не сдаёмся, пусть все это знают! Лихорадочно пыталась вспомнить в течение следующих пятнадцати минут все самые ласковые прозвища, которые только можно было применить в данной ситуации. Но ни
