взлетают, скалы для них убежище; запутался в чайках и крачках, в мельтешении черных птиц — тут были не одни бакланы. Посмотрел в определитель, нашел там хохлатых бакланов, а больше почти ничего, определитель был про птиц в английских садах, на английских утесах. Бросил книгу в траву
паршивый определитель Может, Джеймс знает.
Знает что?
Джеймс стоял над ним, в каждой руке по мертвому кролику.
Прости?
Вы сказали, может, Джеймс что-то знает. Правда? Можно тебя нарисовать? Прямо вот так. Франсис сказал, нас рисовать нельзя.
Правда? А я очень быстро.
Ллойд перевернул страницу, пытаясь поймать карандашом новизну юности и смерти, темные волосы мальчика, голубые глаза, криво застегнутую рубашку, коротковатые брюки, поношенные ботинки, носки с растянутой резинкой, пальцы, в которых задние лапы кроликов, глаза у кроликов расширились от ужаса, тельца еще не окоченели, кровь, капающая изо ртов, еще не свернулась, карандаш торопится, в горле гул, пока не сбилось дыхание и звериный рык не вырвался из груди, сигнализируя, что свершилось. Рука расслабилась, он проработал лицо мальчика, затенил глаза, рот никакого триумфа
повседневная
добыча пропитания
Прорисовал кожу мальчика, кремово-белую, с розовыми пятнышками на щеках.
Как твоя мама, Джеймс.
Чего?
Ты с виду как твоя мама.
Джеймс согнулся.
Вы закончили? Можно этих положить?
Ллойд бросил рисовать.
Да. Спасибо. Закончил.
Джеймс разложил кроликов на траве, одного поверх другого.
Отлично справился, Джеймс.
Неплохо.
Без ружья. Без ножа. Как это ты?
Есть у меня способы.
Уж я себе представляю.
Развернул набросок, показал Джеймсу.
Что скажешь?
Тот разглядывал несколько секунд.
Я, что ли, так выгляжу?
Ллойд развернул набросок, глянул еще раз.
Я так вижу.
Уж больно я потрепанный, сказал Джеймс.
Ллойд пожал плечами.
Новые брюки тебе бы не помешали.
А вы заплатите бабуле побольше.
Он еще раз взглянул на рисунок.
А в остальном хорошо, мистер Ллойд.
Напишу картину, назову «Джеймс с двумя кроликами».
А мне потом подарите?
Не знаю. Поглядим.
На что?
Много на что.
Ллойд закрыл блокнот.
Ну, Джеймс, расскажи, что ты знаешь про птиц.
Мой определитель ни к черту.
Кое-что знаю. Меня Бан И Флойн научила. Чего?
Бан И Флойн. Прабабушка. Она много знает про птиц.
Тогда я с ней поговорю.
Джеймс покачал головой.
Она английского не знает.
Совсем?
Ни слова.
А что остальные?
Некоторые понимают, но не говорят, некоторые говорят немного.
А твоя мама?
Знает чуть-чуть, но говорить не станет. Почему?
Джеймс пожал плечами.
Не знаю. Не хочет.
И как мне поговорить с твоей прабабушкой о птицах?
Никак.
Придется тебе меня научить.
Ллойд положил блокнот рядом с кроликами — трава уже подсохла на утреннем ветерке. Джеймс взял блокнот и переворачивал страницы, пока не нашел свой портрет.
На что поглядим?
Чего-чего?
Я про рисунок. Почему я не могу его забрать?
Это мой рисунок.
Но на нем я.
Это моя работа, Джеймс.
Нужно хотя бы поделиться, мистер Ллойд.
Так не принято.
А как принято?
Ллойд указал на кроликов.
Их разве не нужно освежевать?
Нужно.
Так давай за дело. А то мех к шкуре прилипнет.
Времени еще полно, мистер Ллойд.
Джеймс, мне нужно работать.
А я тихо. Просто посмотрю.
Я хотел бы, чтобы ты ушел.
Ллойд пробыл там до конца дня, пока скалы и утесы вновь не накрыло тенью. Вернулся в деревню, умылся, пошел на кухню ужинать. Бан И Нил шваркнула тарелку с кроличьим жарким и картофельным пюре на стол перед ним.
Спасибо, сказал он.
Джеймс зашептал.
Плохо ваше дело, мистер Ллойд.
Что я сделал?
Вы меня нарисовали. А сказали, что не будете.
Правда?
Он взял нож и вилку.
Так это моя последняя вечеря, Джеймс?
Возможно.
Он начал есть.
Очень вкусная вечеря, Джеймс.
Ллойд заговорил громче.
Прекрасно приготовлено, миссис О’Нил. Джеймс перевел. Бан И Нил в ответ вздернула подбородок.
Совсем плохо мое дело, Джеймс.
Верно, мистер Ллойд.
Они рассмеялись.
Ну и как ты ловишь кроликов?
Когда-нибудь покажу.
Буду рад.
Но только если вы отучитесь разговаривать сам с собой. Не вылезет кролик из норы, если бормотать снаружи.
Это верно.
Или гудеть. Вы знаете, что все время гудите?
Правда?
Ага. Многовато шума для тихого человека.
Это я сам с собой общаюсь.
Десерта не подали, чай был холодный, сладковатый.
Меня все наказывают, Джеймс.
Я согласен, сказал Ллойд. Чай, какой заслужил.
Ллойд встал.
Спасибо, миссис О'Нил.
Ллойд вернулся к себе в коттедж, закрыл дверь и снова взялся за дело: рисовал Джеймса с кроликами, весь вечер работал за кухонным столом, сперва карандаш, потом уголь, выворачивал запястье, чтобы не размазать, заполнял один лист за другим изображениями мальчика.
Джеймс принес завтрак.
Сколько здесь меня, сказал он.
Посмотри, Джеймс. Скажи, что думаешь.
Джеймс перелистал изображения своих глаз, рук, губ, ртов и глаз кроликов, застывающей крови, островной мальчик как охотник, собиратель, я как охотник, собиратель, островной мальчик.
Все очень хорошие, мистер Ллойд. Только странно. Видеть самого себя?
Наверное.
Не сомневаюсь.
Ллойд поел, налил две чашки чая.
Выпей чаю, сказал Ллойд.
Художник сложил рисунки в стопку, отодвинул подальше от чая. Джеймс сел.
Как там бабушка сегодня, Джеймс?
Все на вас ругается.
А.
Считает, что я всякого о себе мнить буду, глядя на картинки.
Ллойд размешал молоко в чае.
А ты сам что думаешь?
Не знаю. Оно правда в новинку. Когда вот так себя видишь.
Они посмотрели в окно на море, сидя бок о бок, за чаем.
Какие у вас нынче планы, мистер Ллойд?
Буду холст готовить.
Опять меня будете рисовать?
Ллойд покачал головой.
Сегодня нет.
Снова наполнил чашки.
А ты что будешь делать, Джеймс?
Ничего особенного.
Можешь, если хочешь, мне помочь.
Чего делать надо?
Грунтовать холсты.
Джеймс пожал плечами.
Отлично. Больше все равно нечем заняться. Замечательно. Разведи огонь, Джеймс.
Джеймс раздул угли, вспыхнуло пламя. Ллойд поставил желатин на край очага, склонился над ним с палочкой в руке, помешивал густую массу в обугленном котелке
старые мастера
комнаты как эта холодные теплые
но голландские
Почти никто из художников этого не делает, сказал Ллойд.
А они как делают?
Покупают готовые холсты.
Ллойд разлил в две емкости содержимое котелка, дал Джеймсу кисть.
Что теперь? — спросил Джеймс.
Делай как я.
Ллойд положил на стол два небольших холста, окунул кисть в котелок, стал промазывать один холст, начав в левом углу и продвигаясь вправо. Джеймс делал то же самое на втором холсте.
Тут цвета нет, сказал Джеймс. Совсем никакого. Потом появится. Когда просохнет.
Смысл рисовать без
