именно здесь. Видишь ли, я все еще надеюсь на то, что мы сможем сделать это — и по-прежнему оставаться друзьями. К сожалению, доктор сказал — никаких физических контактов в ближайшие три дня. Так что до этого времени мне остается только мечтать. О тебе.
Он наклонился, чтобы поцеловать Скалли. Она плюнула ему в лицо.
Крайчек только улыбнулся и вытер щеку ее сорочкой.
— Хорошо. Ты права, это слишком большая цена за то, чтобы оставаться друзьями. Пусть будет по-твоему, Скалли. Приведите его.
Она не сразу поняла, кого он имеет в виду — пока охранник не втолкнул в комнату Пендрелла. Лицо молодого человека распухло и кровоточило, один глаз был подбит, губы разбиты в кровь. Он хрипло дышал, прижимая локоть к правому боку.
— Итак, мы поймали шпиона! — провозгласил Крайчек.
— Пеидрелл?
— Нет! — лицо Алекса исказила усмешка. — Расскажи ей все! — приказал он Пендреллу. — Я хочу, чтобы она услышала это от тебя. И ни о чем не умалчивай.
Пендрелл посмотрел на Скалли с выражением глубокого раскаяния в глазах. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова. Охранник ткнул его в спину дулом автомата.
— Молдера арестовали сегодня утром, — пробормотал Пендрелл чуть слышно. — Он в тюремном блоке «Эйч», ожидает приговора…
Скалли почувствовала, что ее сердце пустилось в галоп, а кровь прилила к голове, бешено стуча в ушах.
— Продолжай, — поддразнил пленника Край-чек. Пендрелл искоса кинул на него злобный взгляд, но не произнес больше ни слова.
— В таком случае я закончу рассказ сам, — сказал Крайчек, поняв, что от бывшего адъютанта Скалли больше ничего не добьется. — Доктор Молдер обвиняется в подстрекательстве к мятежу. Сейчас, когда мы разговариваем, его как раз допрашивают. Вот и вся история.
Скалли почувствовала, что вся ее энергия внезапно иссякла, осталось только страстное желание умереть. Умереть самой и забрать с собой Молдера.
— Что тебе нужно, Крайчек? Что ты хочешь за то, чтобы отпустить Молдера и Пендрелла?
— Что я хочу? Вообще-то ты это знаешь… И, кстати, почему ты упоминаешь только Молдера, а не себя, мой маленький жертвенный агнец? Подожди. Сейчас тебе станет еще лучше. Расскажи ей все остальное, Пендрелл. Давай же!
Пендрелл плотно сжал губы и сконфуженно опустил голову.
— СКАЖИ ЕЙ!
— Я люблю вас, мисс Скалли. И всегда любил. — Гордость все-таки вернулась к молодому человеку, хотя бы только в его голос. А вместе с ней вернулась и смелость — он поднял голову и посмотрел Скалли в лицо, — И всегда буду любить…
— Ну разве это не очаровательно? — пропел. Крайчек. — Что ты об этом думаешь, женушка? Думаю, что мне, как твоему мужу, следовало бы немного приревновать, а?
Крайчек вынул из кобуры пистолет и прицелился в голову Пендрелла.
— Нет! — закричала Скалли, не в силах вынести это зрелище. Лицо Пендрелла исказилось ужасом, но он не издал ни звука.
— Крайчек, сейчас же прекрати этот фарс!..
От грохота выстрела в замкнутом помещении у Скалли заложило уши. Глаза она зажмурила настолько крепко, что на мгновение показалось — придется применить немалое усилие, чтобы открыть их вновь.
Он ведь говорил: «Я умру за вас».
— Крайчек! Нет! — она снова рванула ремни — и сама удивилась тому, насколько слабо прозвучал ее голос. Ремни врезались в кожу, по боли Скалли уже не чувствовала.
— Уберите тело! — отрывисто приказал Край-чек охраннику. Раздался негромкий лязг и шуршащий звук тяжелого предмета, волочимого по полу. Когда Скалли открыла глаза, в палате оставались только двое — она и Крайчек. Охранника не было, Блевинса — тоже. По серому цементному полу тянулась длинная красная полоса.
— Я только что спас вашу жизнь, леди, а вы этого даже не поняли. Все вокруг считают Алекса Крайчека плохим парнем, но это совсем не так. Однажды, когда твоя память вернется к тебе полностью, ты это поймешь. Похоже, что совсем маленькая царапина от пули начисто стерла из твоей оперативной памяти некоторые любопытные детали, по ты будешь очень удивлена, когда узнаешь, сколь интересные факты хранятся в глубинах твоего мозга и всплывают на поверхность под воздействием лекарств доктора Блевинса.
Он прошелся по комнате, опустился на стул, вальяжно заложив ногу на ногу, и продолжил:
— Будучи без сознания, ты сообщила нам множество интереснейших вещей!.. Увы, тебе придется поверить мне на слово — в твоей памяти хранится гораздо больше, чем ты думаешь. И ты мгновенно окажешься в той же камере, что и твой возлюбленный Молдер, если эта информация просочится наружу. А я всего лишь уничтожил единственного человека, который знал правду. Единственного — кроме меня, конечно. Я понимаю, что по доброй воле он никогда бы никому об этом не сообщил. Увы, в. нашем мире добрая воля не стоит ничего, а для того чтобы вытянуть из человека правду, не нужно даже пыток. Я обещаю тебе, что никому ничего не скажу — по только в том случае, если ты пообещаешь больше никогда не огорчать меня своим поведением.
— Я не верю в то, что Молдер — шпион! — резко сказала Скалли, едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос от отчаяния.
— Возможно, что и так, — неожиданно ухмыльнулся Крайчек, — Но кого это интересует? Никто из нас не может похвастаться полной невинностью, моя дорогая Дэйна. У нас у всех руки в крови. Это все равно что играть в игры — у кого больше козырей. Сейчас мой козырь — Молдер. Поэтому отныне будет так: ты играешь роль моей ласковой, любящей, покорной жены — а я позабочусь, чтобы он оставался в живых.
— Крайчек, я буду делать то, что ты скажешь, и говорить то, что ты захочешь, если ты отпустишь Молдера!
— Неужели он так много для тебя значит? Хм-м, думаю, что ТЕПЕРЬ у меня есть повод к настоящей ревности. Впрочем, сегодня я благодушен. Вы этому не поверите, миссис Крайчек, но я даже испытываю к вам некоторое расположение. Возможно, ради вас я смогу что-нибудь сделать, чтобы спасти его от камеры смертников.
— Ты его отпустишь?
— Я имел в виду не это. Он останется в тюрьме до тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты играешь в моей команде, а не пытаешься услужить и тем и другим. Один неверный шаг — и я сломаю твоему Молдеру хребет. Только переступи черту — и я лично вышибу из него мозги.
— Я согласна играть в твою игру.
— Никогда не сомневался в твоем благоразумии, дорогая. Как знать, возможно, проснувшись однажды утром, ты далее решишь, что я не так уж плох.
— А вот на это не рассчитывай.
— Думаю,
