Книга Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97

Наступило непродолжительное молчание. Его охватило негодование. Ники опустил вниз, его глаза загорелись синим гневом. Лицо государя выражало то сосредоточение, какое бывает у человека, поглощенного одной мыслью. И вдруг Романов вскинул удивительно синие глаза на Рузского и, сохранив величественный и достойный вид, сказал, что он пойдет, на все что угодно ради спасения России, и что он готов отдать власть, чтобы избежать большой крови, но от этого сдерживает то, что его решения не поймут армия, казаки и хочет ли русский народ его отречения?

В ответ Рузский предложил императору выслушать мнение сопровождавших его генералов и те дружно высказались, что Романов должен уйти в отставку. И хотя офицеры хмурились, но в душе они были бы рады слышать слова императора об отставке. Рузский, посчитав, что разговор принял нужное направление, сохранил молчание. Стало необыкновенно тихо, но тишина продолжалась недолго. Через минуту Романов в тяжелом раздумье замедленно встал с кресла и вскинул вверх подернутую легкой сединой голову. Ники выпрямился во весь рост и, точно решившись на что-то ответственное громко и явственно волнуясь, признался:

— Я еще вчера принял решение отказаться от престола.

Император обронил это таким тоном, как будто на него неудержимо надвигалась пропасть и как будто впереди его стоял непреодолимый барьер. Его словно сковало цепенящее чувство стремительного и бесконечного падения. Ему было не безразлично, что будет через минуту, через час, через день. После этих слов император и генералы торжественно перекрестились.

— Благодарю вас за доблестную и верную службу, — с явной иронией проговорил Романов.

После объявления об отречении, Ники вышел из вагона и скоро вернувшись, подал Рузскому две телеграммы и спокойным голосом попросил отправить их Алексееву и Родзянко.

Вскоре из Петрограда командующему Северным фронтом Рузскому пришло сообщение, что для переговоров с Романовым в Псков направились член Временного Комитета Александр Иванович Гучков и бывший член Государственной Думы Василий Витальевич Шульгин.

Рузский доложил Романову о предстоящем приезде делегатов.

— Когда они приедут, сразу же ведите их ко мне. Я не уеду в Могилев, не переговорив с ними, — твердо и повелительно произнес Романов.

— Слушаюсь, ваше императорское величество, — ответил Рузский и отправился в специально выделенный для него вагон в царском поезде, по пути предупредив скороходов, чтобы нежданных гостей провели вначале к нему.

Узнав, что император принял решение отречься от престола, свита полная смутных предположений и страха кинулась отговаривать Ники от поспешного шага. Она буквально умоляла Романова изменить свое решение и убедительно просила, чтобы он остановил отправку телеграмм. Кому-то даже стало плохо. Однако Романов был неумолим.

Отбившись от свиты, Романов вызвал к себе профессора Федорова.

— Сколько сможет прожить мой сын? — тихо спросил государь.

— Не больше шестнадцати лет, — уверенно ответил Федоров.

У Ники на лбу сбежались страдальческие морщины.

— У Алексея есть хоть какие-то шансы прожить долго?

Сергей Петрович сокрушенно развел руками:

— Ваше величество чудес не бывает. Во всем мире не зафиксировали ни одного случая.

Приветливое лицо Романова опечалилось. Медицинский профессор снова подтвердил, что врачебная наука оказалась бессильной перед наследственной болезнью цесаревича.

— В таком случае мне придется посвятить оставшуюся часть жизни Алексею, — не глядя на Федорова, обмолвился Романов.

— Ваше величество, если вы передадите власть вашему сыну при регентстве великого князя Михаила Александровича, то ему придется жить у него, — возразил Сергей Петрович.

На что Романов с болью воскликнул:

— Мне будет трудно жить без Алексея!

Профессор развел руки в стороны:

— С этим ничего не поделаешь или вам нужно принять иное решение.

В расширившихся глазах императора плеснулось отчуждение.

— У меня еще есть время подумать. Но я ни за что не отдам его в руки жены моего брата! — ответил Романов и дрогнувшим голосом добавил. — Можете идти, Сергей Петрович

Когда Федоров оставил императора в одиночестве, он тяжело опустился в кресло и в его синих глазах заплескалась непереносимая боль. Откинувшись на мягкую спинку кресла Ники с жалостью посмотрел на портрет цесаревича и его подернутые слезами глаза скрылись под нависшими ресницами. От происшедшего невыносимо застучало в висках.

Романов понимал всю безысходность своего положения. Он страшился стать могильщиком Дома Романовых, но стать виновником гражданской войны ему было еще страшнее. Неужели наступает трагический конец?

“Ники не сдавайся без боя. Попытай свое счастье в битве с предателями. К сожалению, иначе нельзя. Человек должен уметь защищаться”, — убежденно сказал Матвей.

— При чем здесь кто кого? Что я могу сделать в этих условиях? — страдальчески воскликнул Романов. — Идет большая европейская война. Гражданская война будет самоубийством для России. Я больше не могу взять на себя ни одной капли русской крови. Я даже одной мысли об этом боюсь.

Поздним вечером холодный воздух огласил свист паровоза. На стыках рельс простучали железные колеса. На станцию прибыл экстренный поезд с одним вагоном. По перрону крутилась легкая поземка и фонари, раскачиваемые ветром, отбрасывали по сторонам то свет, то тени. Окружающие постройки, деревья и вагоны скрыла темнота.

Гучков с Шульгиным выскочили на перрон и, пугливо оглядываясь по сторонам, увидели ярко высвеченный императорский поезд. Делегаты заметно занервничали, опасаясь за свою жизнь.

Вдруг из темноты вырос молчаливый и мрачный флигель-адъютант Анатолий Александрович Мордвинов. Тусклый фонарь осветил побледневшие лица делегатов. Они протянули полковнику свои руки, но тот сделал вид, что не заметил их рук.

Вместо приветствия Мордвинов сердито возвел глаза на неожиданных гостей и подавив в себе злость, глухо обмолвился:

— Следуйте за мной!

Перешагивая через рельсы, делегаты послушно двинулись за полковником к поезду с царскими орлами. Мордвинов привел Гучкова и Шульгина сразу же к Романову, проигнорировав просьбу Рузского. В ярко освященном салоне делегатов поджидали министр императорского двора Владимир Борисович Фредерикс и начальник походной канцелярии Кирилл Анатольевич Нарышкин. Через короткое время в вагоне появился император в нарядной казачьей форме и побледневшие в один миг Гучков с Шульгиным, приняв почтительные позы, кинули руки по швам. Романов мягким жестом руки пригласил их сесть за небольшой столик, и они тут же присели. Одновременно два человека из свиты встали за дверями с разных сторон вагона, чтобы исключить случайное появление ненужных людей. Нарышкин изготовился вести стенографию.

Император, чувствуя во всем теле смертельную усталость, держался прямо и собрал всю волю в один комок, чтобы не поддаться слабости. Романов не скрывал своего презрения к собеседникам. Он внимательно оглядел их и спокойно прикурил папиросу. Ники чувствовал за собой внутреннюю правоту и силу. Его побледневшее лицо приняло властное выражение. Романов старался сидеть неподвижно, сохраняя внутреннее спокойствие и собранность.

Делегаты, заметив пристальный взгляд государя, смешались

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97