она конструирует свой оригинал с предельной полнотой и отражает его во всей его жизненной организованности. Если, напр., оригиналом является у нас самолет, то его моделью отнюдь не является ни его чертеж, ни его расчеты, ни его – пусть самые точные – воспроизведения на бумаге, на каком-нибудь материале или в человеческом сознании. Модель самолета в собственном смысле возникает только тогда, когда она сама будет маленьким, но вполне реальным самолетом, т.е. когда из соответствующих материалов будут воспроизведены не только отвлеченные формы оригинала, но и сам оригинал – с тем единственным различием, что это будут другие материалы и другой субстрат. Но ясно, что такое технически точное воспроизведение машины само должно быть машиной. Однако технически точное и реально жизненное воспроизведение оригинала все равно будет машиной, даже если бы и сам оригинал не являлся этой машиной. Например, чтение вслух, или пение, или вообще музыка вовсе не являются машинами, тем не менее воспроизводящий их граммофон обязательно является машиной. Поэтому мы не ошибемся, если скажем, что всякое реально-жизненное и технически-точное воспроизведение чего бы то ни было есть машина; а потому и модель чего бы то ни было, реально-жизненно и технически-точно воспроизводящая свой оригинал, тоже есть машина.
Итог
Теперь мы можем ответить на тот вопрос, который поставили выше: что такое языковая модель? Языковая модель есть упорядоченное множество языковых элементов (или кортеж), которое является едино-раздельным целым, содержащим в себе как принцип своего упорядочения (или организации), так и расчлененность всех входящих в него элементов и их комбинаций, и которое на одних звуковых материалах воспроизводит структуру каких-нибудь других звуковых материалов. Короче говоря, модель есть структура, перенесенная с одного субстрата на другой и воплощенная в нем реально-жизненно и технически-точно.
Заметим, что понятие структуры еще далеко не нашло в науке своего окончательного определения. Предложенное у нас определение структуры как едино-раздельной цельности является далеко не единственным. С.К. Шаумян, напр., пользуется с виду несколько другим определением структуры, но по существу оно мало отличается от только что предложенного у нас.
«Структурная точка зрения требует, чтобы мы рассматривали любой элемент только как точку пересечения известных отношений, все же остальные характеристики элемента несущественны со структурной точки зрения»[12].
И С.К. Шаумян и цитируемый им французский автор, дающий, как он говорит, математическое определение структуры, утверждают, что структура есть множество элементов «неопределенной природы». Это выражение «неопределенная природа» может сбить с толку неискушенного читателя. Но здесь выдвигается только тот простейший факт, что структура может быть осуществлена на самых разнообразных материальных субстратах и потому, взятая сама по себе, совершенно от них не зависит. Что же касается «точки пересечения известных отношений» (можно было бы говорить «узел отношений», «связка отношений», «пучок отношений» и т.п.), то здесь, может быть, менее подчеркивается момент наглядности или интуитивности в сравнении с выражением «едино-раздельная цельность». По существу же это одно и то же определение.
В заключение нашего итога конструирования модели необходимо выдвинуть еще два таких обстоятельства.
Во-первых, модель в себе содержит несколько моментов неравноценного значения. Нельзя думать, что каждая модель содержит в себе три необходимых момента и этим ограничиваться в определении модели[13]. В то время как основная последовательность элементов, из которых состоит модель (или кортеж), и необходимость разбиения этой последовательности на подмножества являются такими моментами, которые рисуют модель как бы в одной плоскости, то, что можно назвать исходным элементом модели, переносит нас совсем в другую плоскость. Основной кортеж – это есть только структура в смысле единораздельной цельности модели. Внутри этой структуры возможны разные комбинации ее элементов, что выше мы и назвали разбиением на подмножества. Следовательно, сама структура модели и разные комбинации составляющих ее элементов это есть просто одна и та же структура, даваемая то в более общем, то в более частном виде. Совсем другое дело то, что называется «исходным элементом» модели. Он выше модельной структуры и глубже ее. Он есть ее организующий принцип, ее, так сказать, идея. Конечно, дом есть определенная последовательность и структура тех или иных элементов, но кирпичи, из которых построен дом, сами по себе еще не есть дом. Стекла и рамы, из которых состоят окна дома, сами по себе тоже не есть дом. Железо, а также и сделанная из него крыша дома тоже еще не есть дом. Иначе говоря, никакой элемент того целого, каким является дом, не есть дом. Дом – это совершенно особого рода принцип упорядочения кирпичей, деревянных материалов, стекла, железа, извести, песка, красок, гвоздей и т.д. и т.д. И этот принцип есть то, что приводит все эти хаотические материалы в ту цельность, которую мы называем домом. Непонимание того, что этот принцип не сводим ни на какие отдельные материалы, которые он организует, есть вообще непонимание того, что такое модель.
Во-вторых, существенных моментов в определении модели вовсе не три, а четыре. Исходный элемент, кортеж элементов и разбиения на подмножества все это рисует модель только как структуру вместе с ее организующим принципом. Но, как мы видели выше, модель вовсе не есть только структура, как и граммофон вовсе не есть только структура речи или пения. Граммофон есть технически точное осуществление этой структуры речи, ее реально-жизненная репродукция. Остановиться на трех указанных у нас выше моментах модели – это значит свести модель только на смысловое построение, без всякого внедрения этого смысла в материальной действительности, без всякой организации этой последней, согласно данной смысловой структуре. И покамест мы вращаемся в пределах смысла и никак не реализуемых структур, здесь еще можно было бы говорить только об ошибочной позиции такого рода описательства. Но если упорствовать на такого рода смысловом описательстве и не обращаться к переделыванию действительности с точки зрения такого описательства, то это последнее превращается в позицию абстрактного идеализма. И тогда указанные у нас три момента модели как структуры оказываются повисшими в воздухе. Нет, здесь не три момента, а четыре.
Первый момент – это принцип структуры вещи. Второй момент – это сама структура данной вещи. Третий момент – это структура, данная в своих деталях. Но если не будет еще четвертого момента, а именно перенесения данной структуры на новый субстрат и соответствующей организации этого субстрата, то никакой модели у нас не получится, а будет просто отвлеченно мыслимая структура без всякого применения, т.е. необходима структурная организация самой вещи, о структуре которой шел разговор. Итак, в определении модели не три, а, по крайней мере, четыре основных момента.
