перепиской.
День 22 июня 1941 года потряс Николая Романовича и его отца. По радио они узнали, что немецкие войска пересекли границу с Советским Союзом и без труда продвигаются на восток, к Москве. Позднее Николай Романович вспоминал: «Когда я подрос, я начал понимать, что произошло в России: революция, Ленин, Сталин, все эти ужасные вещи – даже с партийными лидерами, эти фальшивые процессы… Но для меня это все было “где-то там”, “в какой-то стране”. Россия для меня была тем, что мне рассказывали мои отец и дед, а то, что там расстрелы, убийства, – это всё было “там”, не в моём восприятии России. И так оставалось до июня 1941 года, когда немцы вторглись в Россию. С той минутой реакция моя и моего отца изменилась: как они могли?!. С того момента перестал существовать вопрос: коммунизм, Сталин, единственное, что теперь надо, – это выгнать немцев из России, хотя это и называлось Советским Союзом, хотя им и правили безбожные коммунисты. И это меня приблизило к России. Постепенно мой русский патриотизм приблизил меня к настоящей, а не воображаемой России, образ которой создавался по рассказам и воспоминаниям»[52].
Достав и положив на стол карту ещё Российской империи, Роман Петрович каждый день отслеживал, на сколько километров вглубь страны продвинулись немцы. Его, как бывшего военного, потрясло, что вермахт дошёл до Волги, окружил Ленинград и вот-вот вступит в Москву. Роман Петрович, ненавидевший коммунизм, ясно понимал, что никакой свободы и избавления немецкая армия принести не может. Перед ней стояли другие задачи. Князь вместе с сыном следил за всеми новостями, приходившими с Востока, и горячо радовался, когда немецкие войска начали потихоньку, но отступать. Николай Романович вспоминал эти трудные годы: «Мы, Романовы, не приняли ни фашизм, ни национал-социализм. Для нас, как говорят, хрен редьки не слаще. А когда началась Вторая мировая война, ни один из Романовых не был предателем России. Мы следили за информацией с Восточного фронта, переживали за каждый сданный город, радовались, когда отбивали каждое селение. Мы тоже готовы были сражаться. Но только в душе. Других способов у нас, казалось, не было… И к нам никто не обращался. А зря» [53].
Тем временем фашистская пропаганда была озабочена представить Россию в глазах итальянцев как вечно дикую и отсталую страну. В 1942 году в итальянской печати появилась статья про русских солдат, которых называли неотёсанными и грубыми, не умеющими воевать и одерживающими победы лишь благодаря случаю. Особо внимание уделялось битве под Полтавой 1709 года. Газета писала, что сражение было выиграно русскими лишь благодаря жуткому холоду, из-за которого даже вороны замертво падали на поле боя. Эта публикация глубоко возмутила мать князя Романа Петровича – великую княгиню Милицу Николаевну. Она смело написала письмо самому Муссолини, где, в частности, говорилось: «…господин премьер-министр, то, что написано про русских солдат, исторически неправильно. Более того, битва под Полтавой состоялась летом. Совет воронам не давать уроки орлам…»[54] Ответа она не получила, но вскоре ей пришло письмо от итальянского короля Виктора Эммануила III с просьбой больше подобных писем не писать. Милица Николаевна дала слово, что сдержит обещание, но, когда видела в публикациях прессы ложь и невежество по отношению к России, по воспоминаниям внука, не могла удержаться от гнева.
Неожиданно для всех в 1942 году в итальянском правительстве вспомнили про семью Романа Петровича. Причина, по которой фашистам понадобились Романовы, заключается в том, что они являлись потомками покойного короля Черногории Николы Петрович[55]. Нам лишь немного нужно углубиться в историю Второй мировой войны, чтобы понять место Черногории в мировом конфликте.
Королевство Черногория потеряла свою независимость в 1918 году, когда вошла в состав созданного на Балканах совершенно нового государства под названием Королевство Югославия (до 1929 г. официальное название – Королевство сербов, хорватов и словенцев). С 1921 года на престоле страны находился король Александр I Карагеоргиевич[56], получивший в народе титул Объединителя. Стоит отметить, что его мать, принцесса Зорка Черногорская, была родной сестрой Милицы Николаевны, а сам король приходился Роману Петровичу двоюродным братом. После того как Черногория потеряла свою независимость, король Никола Петрович-Негош был вынужден покинуть родину и удалиться в изгнание. Однако часть населения Черногории (в народе их называли зелёными) осталась верна династии и мечтала о возвращении суверенитета для своей страны. Мечты о независимость лелеялись в умах черногорцев более двадцати лет.
В апреле 1941 года итальянские, немецкие и венгерские войска вторглись в Югославию. Спустя несколько дней армия королевства капитулировала. Государство под таким названием прекратило своё существование и было разделено между «победителями». Итальянские войска оккупировали Черногорию, часть Словении и часть Хорватии.
17 апреля 1941 года лидер черногорских сепаратистов Секула Дрлевич[57] объявил о создании Временного административного комитета Черногории. В мае 1941 года комитет был расформирован, после чего был образован Черногорский совет – для содействия итальянской оккупации и создания полунезависимого протектората Черногория. Итальянские власти планировали включить Черногорию в состав новой, Большой Италии, с последующей ассимиляцией местного населения. Лидеры марионеточных государств Хорватии и Албании вообще рассчитывали поделить эту страну между собой и лишить тем самым основания вопрос о статусе оккупированной Черногории. Однако королю Италии Виктору Эммануилу (видимо, под влиянием своей жены Елены) удалось убедить Муссолини создать «независимое» государство Черногория. Королевство Черногория было образовано под контролем итальянцев, когда Крсто Попович[58], один из лидеров черногорских сепаратистов, вернулся из эмиграции в Цетине в 1941 году, чтобы начать управлять движением зеленашей, которые выступали за восстановление черногорской монархии.
Вскоре Черногория была объявлена королевством. На тот момент главой черногорского королевского дома являлся князь Михаил Петрович-Негош[59], и именно ему итальянские власти в первую очередь предложили возглавить созданное марионеточное государство. Князь Михаил после поражения Франции был арестован немцами и доставлен в Германию, где содержался в замке на берегу Боденского озера, куда к нему в 1941 году и пришли два человека – министр иностранных дел Италии граф Чиано[60] и министр иностранных дел Германии Риббентроп[61] – с предложением возглавить оккупированную Черногорию. Но Михаил Петрович-Негош решительно отказался от любого сотрудничества с фашистским режимом, объявив о поддержке своего двоюродного брата – короля Югославии Петра II[62].
Позднее, в 1943 году, благодаря ходатайству королевы Елены Савойской Михаил и его супруга были фашистами отпущены.
Получив отказ от князя Михаила, итальянцы вспомнили, что в Риме проживает князь Роман Петрович, внук короля Николы, которому решено было сделать столь «заманчивое» предложение о принятии черногорской короны.
