Николай Матвеев
БУРЕВЕСТНИК
БУРЕВЕСТНИК
1
Передо мною лежат два объемистых тома. На их корешках поблескивают золотом слова: «Люди бессмертного подвига». Эта книга о тех, чьи имена, как символы отваги и мужества, навсегда вошли в историю наших дней. Многие из тех, о ком здесь написано, живы, некоторых уже нет; но сейчас они все рядом с нами.
Некоторые имена и фамилии знакомы любому. Например, Иван Дмитриевич Папанин. Кто не слышал о первой советской научно-исследовательской станции «Северный полюс» на дрейфующей льдине? Кто не знает маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, или маршала В. И. Чуйкова, или дважды Героя Советского Союза С. А. Ковпака? Но наряду с ними в этот золотой список вошли и другие, о подвигах которых знают немногие. И это несправедливо. Ведь каждый из них заслуживает того, чтобы быть примером для молодежи, для тех, кто только вступает в жизнь. Перелистаем страницы… Мужественные лица людей, одетых в военную форму. Портрет и краткая справка. А ведь у них — моряков, танкистов, летчиков, артиллеристов, пехотинцев и партизан — своя неповторимая биография, схожая только в одном: все они настоящие герои, люди одного поколения, беззаветно любящие свою Родину.
Остановим свое внимание на этом портрете: плотный улыбающийся подполковник с небольшими усами и пристальным взглядом темных глаз. Это летчик-штурмовик, дважды Герой Советского Союза Нельсон Георгиевич Степанян:
«Родился в 1913 г. в г. Шуша Азербайджанской ССР. По национальности армянин. Член КПСС с 1932 года. В Советской Армии с 1941 года. В годы Великой Отечественной войны уничтожил лично и в группе 53 судна противника. Награжден орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени. Героические подвиги славного сына советского народа навсегда останутся в памяти грядущих поколений».
Кто же он, этот мужественный человек, как он жил, каким он был и что мы о нем знаем, кроме этой скупой характеристики? Ведь есть и другие документы. По ним можно полнее восстановить облик этого человека.
Итак, начнем поиск. Перед нами папка с бумагами. Листаем уже пожелтевшие от времени документы: выписки из приказов, летные листы, рапорты, письма… На конвертах штампы разных городов: Москва, Минеральные Воды, Ереван, Ейск, отдельно лежит толстая пачка писем с одним и тем же обратным адресом — Баку, нефтеперегонный завод… Это письма Нельсону его товарищей нефтяников — в их дружной рабочей семье начался его жизненный путь, здесь он воспитывался и учился, здесь вступил в партию, с завода ушел в авиацию.
Значит, отсюда и надо начинать поиск, отсюда и потянется цепочка следов, ведущих к людям, знавшим Степаняна. Итак, в Баку…
…Пыхтящий автобус, лихо подскакивая на поворотах, резко тормозит на остановке. С трудом выбравшись из его переполненного нутра, мы очутились перед длинной стеной, за которой виднелись серебристые верхушки огромных нефтехранилищ. Недалеко от входа в проходную на стене барельеф; человек в военной форме, прямой нос, улыбчатые глаза. Внизу четкая надпись; «Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян» и дата — «1913–1944 г.». Здесь помнят своего славного земляка и товарища. А если помнят, то будут рады рассказать о нем все, что знают.
2
Территории завода, кажется, нет конца. Со всех сторон высятся корпуса, чувствуется ритм напряженной работы. Даже как-то неловко отрывать занятых людей от дела.
Высокий старик с седыми усами расчищает площадку перед небольшим обелиском. Подходим ближе: перед нами на овальном барельефе знакомые черты — Нельсон Степанян.
— Вы знали Степаняна?
— Нельсона? Конечно! — старик остановился.
— Какой он был, скажите…
— Какой? — переспросил старик и на минуту задумался. Как ответить на такой, казалось бы, простои и вместе с тем бесконечно сложный вопрос. До и прошла, пожалуй, почти треть века… Он беззвучно шевелит губами, словно ища наиболее точные слова, наконец, медленно говорит:
— Он был добрый. Что ни попросишь, всегда все сделает. Я тогда печником был, он и мне никогда помочь не отказывался. Хоти с тех пор сорок лет прошло, хорошо его помню: невысокий такой, худощавый парнишка в черной спецовке, всегда без кепки ходил. Степанам слесарем тогда работал, его многие знали. К нему все хорошо относились, а особенно мастер его — Виктор Иванович Циплаков. Нельсон одним из его любимых учеников был.
…1929 год. Уже много лет ходит Виктор Иванович Циплаков по этой дороге. В любое время дня и ночи он может пройти по ней с закрытыми глазами. Это дорога от его дома на завод, Да как не знать ему этой дороги! По иен он ходил еще вместе со своим отцом, старым потомственным нефтяником. Тогда Виктор был совсем мальчишкой, а завод принадлежал англичанам. С тех пор прошло много лет. Теперь он не шустрый паренек Витька, а Виктор Иванович Циплаков, один из опытнейших механиков на заводе. Сотни тысяч шагов проделал он от своего дома до мастерской. Он здесь знает любой поворот и любой пригорок, но сейчас, в 1929 году, почти каждый день приносит перемены. Правда, эти перемены начались недавно, только с тех пор, когда в Азербайджане утвердилась Советская власть. Действительно, много изменилось за эти семь лет, с 1922 года, когда молодой Азербайджан вошел в дружную семью советских республик…
Виктору Ивановичу есть что рассказать о родном заводе, многое здесь происходило на его глазах и сделано его руками. А если только подсчитать, сколько молодых рабочих он выучил, наверное, наберется несколько десятков. А он любит молодежь и может с гордостью сказать, что и молодежь отвечает ему тем же. Ведь не случайно, что он. Циплаков, создал на заводе в 1925 году первую комсомольскую бригаду. Но сколько еще надо сделать, сколько дел привести в порядок! Руки до всего сразу не доходят, но дойдут, обязательно дойдут.
Он входит на территорию завода, смотрит вокруг. Завод сомкнулся вокруг него, величественный и угрюмый. Огромные перегонные установки покрыты жирной копотью. Они маслянисто поблескивают. Лежат кое-где собранные в кучи тронутые ржавчиной листы стали, обрезки труб, причудливо изогнутые куски длинной проволоки.
«Ничего, скоро мы здесь наведем порядок», — думает мастер.
Он идет дальше. Все окрашено в темные тона. Даже кирпичные стены цехов? — лаже пыльные выбитые стекла покрыты тончайшей пленкой застарелой копоти.
«И здесь будет светло и чисто, — продолжает размышлять мастер. — Дайте только время».
Широко открытые ворота слесарных мастерских тоже кажутся черными. В помещении днем стоит тусклый полумрак, который сразу же чернеет и сгущается, когда загораются покрытие копотью электрические лампочки.
Циплакова
