— Значит, среди ночи звонили впервые? — Гейдж нахмурился. — Помните, что сказал этот тип?
Проглотив ком в горле, Луиза хрипло произнесла:
— «Тебя здесь не ждали. Слышишь? Убирайся, пока не поздно».
Глаза Гейджа еще больше потемнели, а взгляд стал тяжелым и твердым.
— И что? Он сказал, что случится в противном случае?
— Нет, он повесил трубку.
Луиза судорожно обхватила ладонями кружку; ей стало страшно — она вдруг отчетливо вспомнила этот голос, полный ненависти. Озноб пробрал ее до костей. Она провела здесь так мало времени, видела-то разве что почтальона да несколько человек в церкви, имен которых даже не знала. Кому она успела так насолить, что кто-то готов выжить ее отсюда?
Луиза резко встала, отодвинула стул и принялась расхаживать по кухне.
— Кто может меня так ненавидеть? В ком я могла пробудить такие чувства? Разве что в вас? — Луиза мрачно усмехнулась.
В ответ Гейдж лишь скривил губы.
— Вашей вины здесь нет. Я звоню шерифу.
Луиза вдруг испугалась и попыталась отговорить его:
— Думаете, это необходимо? Может, просто какой-нибудь сумасшедший? Шериф чего доброго решит, что я сама чокнутая…
Было ясно, что ей угрожала серьезная опасность. Гейдж прочел страх в ее глазах и, не медля ни секунды, позвонил Клинту Лоузу, помощнику шерифа, который обычно дежурил по ночам, и рассказал ему о звонках.
Луиза нервно ходила по кухне, ожидая, когда Гейдж закончит говорить с помощником шерифа. Наконец он повесил трубку.
— Ну что? — нетерпеливо спросила она.
— Я говорил с Клинтом Лоуизом. Он все понял, но ничего пока сделать не может: получается, что, пока нет реальной угрозы, полиция будет считать это чьей-то глупой шуткой.
Луизу это известие нисколько не удивило.
— Понимаю. Вот если бы в меня стреляли…
Она рассеянно посмотрела по сторонам, потом взгляд ее задержался на незадернутых шторах. Что, если там, в зловещем мраке ночи, скрывается какой-то маньяк, который следит за каждым ее шагом…
Почувствовав, как по спине у нее пробежал холодок, Луиза, то ли успокаивая себя, то ли Гейджа, произнесла:
— Ладно, я здесь в безопасности. Нечего бояться. Подумаешь, какие-то звонки с угрозами!
Утром Клинт все же поставит в известность шерифа Тилла, — ей в тон сказал Гейдж. — Возможно, утром он позвонит вам. Но если звонки повторятся, непременно сообщите им.
— Разумеется.
Похоже, говорить им больше было не о чем. Власти предупреждены, так что оставалось только ждать дальнейших шагов неизвестного шантажиста. Гейдж понимал — ему пора уходить, однако, представив, что она через минуту останется совсем одна на огромном — в тысячу акров — ранчо, он словно прирос к дубовому паркету.
— Хотите, я останусь до утра? Чтобы вам не было слишком одиноко. Я могу лечь на диване.
Предложение вырвалось совершенно случайно; оба смутились.
— Нет, нет! — сконфуженно пролепетала Луиза. — Не стоит, правда.
— Вы уверены? — зачем-то стал настаивать Гейдж. — Не нужно ничего никому доказывать. Даже моя сестра Венди после такого звонка не захотела бы остаться одна, а ведь она прожила здесь всю жизнь.
Луиза затаила дыхание. Почему он стал так любезен? Почему именно сейчас, среди ночи, она обратила внимание на то, как он мужественно-красив: волевой подбородок, покрытый темной щетиной, карие глаза, слегка припухшие от сна. Он был похож на героя-любовника — этакий настоящий мужчина, в ковбойских сапогах, вытертой кожаной куртке; ей невольно захотелось прижаться к его широкой груди…
Боже, что с ней такое?
— Я ценю ваше предложение, — холодно произнесла она вслух, — но в вашем присутствии нет необходимости. Я просто отключу телефон, вот и все.
Не в силах оторвать от нее взгляда, Гейдж подумал, что вроде никогда не был идиотом. Пора уносить ноги. И чем быстрее, тем лучше. В этом домашнем халате, с легким румянцем на щеках она была не просто хороша, а соблазнительно хороша. Черт возьми, надо уходить!
— Дело ваше, — угрюмо бросил он, поспешно направляясь к двери, будто боялся, что придумает новый предлог, чтобы остаться.
— Но я все же не оставлю вас одну. Дирк составит вам компанию.
— Дирк? — удивилась Луиза.
— Моя собака. Прекрасный сторожевой пес — не подпустит никого и на тысячу футов.
— Но…
Подойдя к двери, Гейдж резко повернулся.
— Луиза, я не спрашиваю вашего согласия. Дирк остается.
Его тон напомнил ей отца, который вот так же властно разговаривал с матерью. Луиза не собиралась ни от кого терпеть такого тона, особенно от Гейджа Коула.
— Не командуйте, Коул. Здесь вам не Дабл-Ар.
— Не злите меня, мисс Хадсон, — предупредил Гейдж. — Я не в том настроении.
Луиза решила уступить.
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Но все же я считаю, что это ни к чему. Я привезу его утром.
— Не спешите. Я уеду на аукцион в Финикс, так что он может побыть с вами. Завтра мой работник привезет ему еду, а я заберу его, когда буду возвращаться.
Открыв дверь на крыльцо, он ласково потрепал пса по загривку.
— Дирк, ты остаешься здесь. Охраняй леди. Скоро приеду.
Оглянувшись, он посмотрел на Луизу сквозь сетчатую дверь.
— Будет страшно, не стесняйтесь — звоните моим братьям и шерифу… даже среди ночи. Перестраховка не помешает.
Луиза усмехнулась. Могла ли она предположить, что от этих Коулов будет зависеть ее безопасность.
Гейдж резко повернулся и вскоре исчез в темноте. Луиза слышала, как он завел мотор; вспыхнули фары, по гравию зашуршали колеса машины.
За дверью жалобно заскулил Дирк. Луиза, глядя вслед удаляющемуся грузовику, вдруг почувствовала, как на нее наваливается безысходная тоска.
Гейдж ехал по шоссе, ругая себя на чем свет стоит. Он же хотел сразу уехать. А что получилось? Перед его мысленным взором до сих пор стояло растерянное лицо Луизы и печальные глаза, из-за которых он, похоже, едва не потерял голову. В конце концов Луиза ясно дала ему понять, что сама о себе позаботится, она даже не хотела, чтобы он оставлял собаку.
Когда жизнь чему-нибудь научит его? Казалось бы, Орелия Пальмер преподала ему урок. Влюбился как мальчишка, в то время как она считала его только другом и, когда простодушно призналась, что все еще любит того, другого, сама того не ведая, ранила его в самое сердце. А потом, когда Орелия, благодарная ему за поддержку, пригласила его на свадьбу, он малодушно скрылся и беспробудно пьянствовал все то время, пока молодые проводили медовый месяц на Гавайях.
