Дом был бревенчатый. Весь первый этаж занимала гостиная-студия с камином и отгороженной узким высоким столом, похожим на барную стойку, кухней. Посреди комнаты стоял старинный деревянный круглый стол, накрытый бахромчатой скатертью, возле него — стулья с высокими спинками. В проеме между двумя окнами — тоже старинный, темного дерева резной буфет с таинственно поблескивающими мутными стеклами в дверцах. В дальнем углу, куда почти не доставал свет бра, угадывалась деревянная лестница на второй этаж. Я прошлась по дому, заглядывая в темные уголки, обнаружила довольно современный и комфортный санузел с душевой кабиной, поежилась от одной только мысли о душе.
Мужчина уверенно прошел к буфету, достал оттуда бутылку темной жидкости и два небольших бокала. Поставил перед диваном на журнальный столик. Я молча уставилась на квадратную бутылку, покрытую каким-то узором, похожим на чешую. Повернуть ее этикеткой к себе и прочитать название мне было лень, и я, нахохлившись под пледом и начав, наконец, согреваться, следила за дальнейшими передвижениями людоеда, заманившего меня в это мрачное логово.
Константин, впрочем, постепенно принимал вполне человеческое обличье. Распахнув холодильник, задумчиво постоял перед ним, почесывая свой бритый затылок, крякнул «Н-да!», все-таки выудил что-то из его светящихся недр и выложил на «барную» стойку. Потом, мурлыча себе под нос, еще немного повозился, принес и поставил передо мной нарезку копченой колбасы в плоской вакуумной упаковке. Сделав щедрый приглашающий жест руками, уселся рядом со мной на диван, плеснул в бокалы темной ароматной жидкости, всучил мне один.
— Вздрогнули, припадошные! — решительно сказал он, тихонько звякнул краем своего бокала об мой и не спеша отпил глоток, смакуя и перекатывая его во рту.
Я сунула нос в сой бокал из тонкого стекла. Пахло вкусно.
— Это ром, — сказал Костя, махнув на бутылку своей пластинкой мяса и не спеша совать его в рот.
Я выпила. Оказалось вкусно, согревающе, мягко обволокло горло. Но я с жадностью сжевала мясо, так как почувствовала, что проголодалась не хуже того людоеда.
Поев и, наконец, окончательно согревшись, я откинулась на удобную спинку дивана, стащила с себя плед и сняла куртку, швырнув ее туда же, где лежала Костина. Сам он, умяв остатки нарезки, сидел теперь с довольным видом, потягивая ром, и не сводил с меня своих прищуренных глаз, сейчас больше всего напоминая то ли большого пса, то ли волка
— Чей это дом? — спросила я, тоже отпивая ром маленькими глоточками из своего стакана и глядя в огонь, тепло от которого дошло и до нас.
— Одного знакомого, — нехотя ответил мужчина, допил остатки рома и поставил стакан на столик. После чего вдруг приблизил ко мне свое лицо. Потемневшие глаза с расширенными зрачками пристально заглянули, казалось, в самую темную часть меня, потом он медленно провел тыльной стороной ладони по моей щеке, взял меня кончиками пальцев за подбородок и легонько поцеловал в губы.
— Возвращаю долги, — шепнул он в ответ на мой невысказанный вопрос и снова поцеловал.
— Там еще была пощечина, — сказала я и обвила руками его шею.
— Как-нибудь потом, — выдохнул он, запуская руки под мой джемпер и щекотно покусывая меня в шею.
Я расстегнула на нем рубашку, и он сдавленно зарычал, прижимаясь ко мне своей горячей кожей. Сопротивляться его напору и охватившей меня ответной страсти я бы не смогла, даже если бы у меня нашлись какие-то веские причины держаться подальше от этого большого, сильного, чужого и странного человека.
Потом мы так и заснули на этом же диване, я — натянув обратно на себя все, кроме куртки и ботинок, он — в штанах и изрядно помятой рубашке. Огонь в камине погас, потому что никто так и не подбросил туда новой порции дров, и мы жались друг к другу, накрывшись пестрым вязаным пледом.
Утром на дачу заявился хозяин. Он постоял над нами возле дивана, оценивая наш потрепанный и пожеванный вид, не в состоянии вымолвить и слова. Я выглянула из-под пледа, ощутив щекой, как на Костиной груди вздулись от напряжения все мышцы. И с удивлением увидела того самого доктора Левина, который приходил ко мне в больницу. Сейчас он стоял и не сводил глаз с дула пистолета в костиной руке, высунувшейся из-под пестрой бахромы.
Костя играл желваками и молчал. Доктор тоже молчал, то и дело поправляя сползающие с носа очки.
— Здравствуйте, — пролепетала я. Кому-то же надо было начать разговаривать.
— Привет, док. — Мрачно сказал Костя и сел, откинув плед. Я тоже села и спустила ноги с дивана.
— Что вы здесь делаете? Вас же, наверное, ищут, — пробормотал доктор, нервно побрякивая ключами, зажатыми в руке.
— Благодаря вам, — желчно усмехнулся Константин.
— Не совсем, — запротестовал доктор, — Костя, все не так! Они уже знали, что Женя в клинике, и знали, что вы обязательно обратитесь ко мне. Я только подтвердил, что мне оставалось? — Он развел руками.
Костя поднялся ему навстречу, взмахом дула пистолета заставил доктора поднять руки и бегло его ощупал, убеждаясь, что оружия при нем нет. Впрочем, опасался он не оружия, как я поняла, а как раз его рук. В глаза ему он не смотрел, я заметила. Смотрел на подбородок. Доктор не дергался и казался обескураженным, но я помнила, как он внезапно повалил меня на кушетку одним прикосновением, поэтому вполне понимала и разделяла опасения Константина.
Впрочем, тот почему-то решил, что доктору можно верить. Он мрачно кивнул, отступил на пару шагов и спрятал пистолет себе за спину, за пояс.
Доктор расслабился, взглянул на меня и буднично, как ни в чем не бывало произнес:
— Я вижу, вы еще не завтракали? У меня там в машине продукты… Я, правда, на гостей не рассчитывал, но хватит на всех.
И поскольку никто из них не тронулся с места, я поднялась и направилась к выходу, взглянув на Костю. Он поднял бровь, но ничего не сказал ни за, ни против.
Я вышла из дома и огляделась. Машина была припаркована возле парадного въезда, с другой стороны от калитки, в которую мы вечером вломились. Это был большой темно-зеленый внедорожник. Я открыла незапертый багажник, вытащила оттуда пару пакетов с купленной в супермаркете едой. В салоне на переднем сиденье лежал еще один пакет, в котором находились несколько бутылок со спиртным. То ли доктор все-таки ждал гостей, то ли намеревался сам все это вылакать в одно лицо. То ли просто пополнил запасы в баре. Не особо раздумывая над этим, я взяла пакеты и потащила в дом, гадая, не переубивали ли там мужчины друг друга.
На крылечке я остановилась, вдохнула сырую прохладу серенького августовского утра, послушала сонное щебетание птиц, полюбовалась розовыми курчавыми шапками цветущих гортензий и только потом открыла дверь и вошла в дом.
Мужчины мирно сидели за столом и беседовали, никто не размахивал пистолетом и не делал резких движений руками. В камине снова горел огонь, пожирая новую порцию дров, а доктор пил ром из моего стакана, вряд ли удосужившись его сполоснуть. Идиллия.
