их без всякой надежды на спасение.
Она была в отчаянии и если она могла отказаться от своей гордости, ради спасения своих людей…
Пошатываясь, принцесса встала, жестким движением руки остановив кинувшуюся к ней Табиту. Молодой женщине было больно, но она заставила подойти ко мне и под тихие вздохи опуститься на одно колено.
Но даже стоя в таком положении, в её единственном глазу читалась непреклонность.
— Я принимаю ваше предложение, Кошмар, — она демонстративно обращалась не ко мне, а к той сущности, что стояла над нами. Она преклоняло колено не перед человеком, а перед стихией. — И вверяю себя на ваш суд.
Вероятно, она думала, что это как-то меня заденет, или покажет, что я не победил. Но проблема была в том, что мне было всё равно. Не важно каким путем придёт решение, если цель так или иначе будет выполнена.
— Да будет так, императрица, — от неё не укрылось изменение моего обращения. — Стань же одной из нас.
Моя рука коснулась её затылка и поток Кошмара хлынул внутрь девушки. Хрустнув, закрывающая её лицо маска отпала, открыв ужасающие раны, что прямо на глазах исцелялись и зарастали. Ци, что мешала исцелению, с шипением покидала трепещущую и срастающуюся плоть.
В этой комнате не было картин и привычной энергии Кошмара, что помогла бы помочь обратиться к стихии. Прямо сейчас это не требовалось, ведь стоящая на колене Шин Чан Ди привлекла к себе внимание стихии напрямую.
Рамод, Рамод, Рамод — он так жаждал внимания и силы, чтобы помочь миру, что готов был пойти на всё что угодно. Но его итогом стал ранг чуть более благословленного обычного послушника, которыми являлись почти все последователи Кошмара.
Шин Чан Ди была другой. Если меня можно было назвать верховным жрецом Кошмара, то императрица стала той, кто лишь на ступеньку находилась ниже меня.
Пирамида власти Кошмара только что обзавелась ещё одним уровнем, соединяющим основание в лице послушников и вершины.
Я убрал руку, и Императрица встала, показав своим молчаливым людям своё полностью исцеленное лицо. Все её раны и травмы исчезли, и ничего не говорило о том, что она вообще когда-то была больна.
Её взгляд сошелся с моим, и я увидел там замешательство и сомнения, но она быстро с собой справилась.
В тот момент, как она повернулась к своим людям, на них смотрела та, кто способна управлять судьбами миллионов. Ей не требовалось слов, чтобы дать понять, что она хочет.
Табита стала первой, кто склонился, последовав за своей повелительницей по пути Кошмара. Не прошло много времени, как все в комнате, кроме меня, стояли на одном колене.
Я кивнул. Это ещё был не весь мир, но это было начало.
Глава 5
— Привет, Лиан, — я остановился возле входа, так и не решаясь шагнуть внутрь. — Как ты? — хотелось сказать что-то ещё, но поток слов внезапно иссяк, оставив лишь удушающую пустоту.
— Нормально… — её ответ был еле слышным, пока она стояла ко мне полубоком, невесело смотря из окна на тренирующихся и куда-то спешащих монахов и практиков. — Так и будешь стоять у входа? Не бойся, я себя контролирую.
— Это я и хотел услышать, — я попытался добавить в голос веселья, но так же быстро сдулся, ведь слишком сильно это было похоже на правду. Пройдя в комнату и закрыв дверь, я уселся на стул возле стоявшего у стены стола. Кроме этой пары мебели, больше здесь ничего не было. Даже стены и те не покрасили, от чего вокруг был лишь угнетающий серый цвет. — Как ты? — повторил я.
В ответ пришло лишь молчание, которое я не торопился нарушать.
Решение Шин Чан Ди перейти под покровительство стихии Кошмара было воспринято большинством её подчиненных со скепсисом, но особых возражений не возникло. Причина оказалась проста — мало кто из присутствующих вообще находился в курсе, что за этим последует.
Рядовым солдатам, которых было большинство, просто рассказали о возможности стать сильнее и обзавестись влиятельным союзником. А так как ни в одной армии мира не было принято оспаривать приказы, то очень скоро принцесса в компании Рамода принялись посвящать первые группы солдат и монахов Шехара в ряды последователей Кошмара. А так как они оба являлись моими непосредственными подчиненными, то связь непроизвольно шла и через меня.
Признаться честно, столь хрупкая система, завязанная на одном избранном, была, откровенно говоря, странной, если не вспомнить, что она рассчитана на куда большие сроки.
По своей сути я являлся лишь искрой, что должна была подпалить всё разгорающийся костёр. Да, прямо сейчас, единственный кто был способен посвятить новообращенных в Кошмар был я и те немногие, кому я вручил на это право. Но уже дети тех, кто был посвящен, будут иметь небольшой шанс, что их корень духа получит инстинктивную привязку к Кошмару.
Пройдет несколько поколений и Кошмар станет такой же обычной стихией, как огонь или вода.
Но именно сейчас решался вопрос, погаснет ли первоначальный искра, или разгорится с большей силой.
— Ты тоже это чувствуешь? — вопрос Лиан заставил меня очнуться и встрепенуться.
— Что, прости?
— Тебе тоже кажется, будто мир вокруг изменился? — перефразировала вопрос Лиан. — Когда Шин Чан Ди остановила наш бой, мне казалось, что всё равно брошусь на Таймин и плевать на последствия. Клокочущая во мне злость на эту самодовольную суку была столь сильна, что кроме неё я не видела больше ничего. Её свет был столь отвратителен, что это буквально сводило меня с ума.
Лиан подняла руку и у нее на ладони заплясал кусочек тьмы.
— Но когда я покинула поле боя и отозвала тьму, то ярость пропала, оставив меня такой, какой была изначально. Или мне так показалось сначала. Ведь потом я стала замечать, что нечто изменилось. Когда смотрю в те же тени, то они словно бы стали одновременно темнее и нет. А свет фонарей хоть и сохранил свою яркость, но приобрел… странный оттенок. И так во всем. Куда бы я не посмотрела и даже подумала, всё выглядит или чувствуется иначе. И мне интересно, у тебя так же? Ведь ты тоже пробудил это.
Я нахмурился, пытаясь понять, о чём Лиан говорит. Оглядев стены, падающий на стол свет и расположенную под ним тень я так и не увидел того, о чём Хао говорила.
«Подождите. Лиан упомянула изменение и внутренних чувств». — я замер, когда эта мысль в полной мере пришла ко мне в своей жуткой полноте.
«Кошмар — это не обычная стихия», — старые слова Лилит начали обретать куда больший, пугающий смысл: «У Кошмара нет физического воплощения, как у какой-нибудь земли. Ближайший физический объект, с которым Кошмар связан, это разумные, что способны его испытывать».
Был ли я всё ещё тем, кем являлся до активного принятия множества других последователей? Были ли мои поступки моими или за ними стояла чужая воля? Были ли мои мысли моими?
Я потрошил свою память и как бы сильно не старался, но ничего не изменилось. Все мои поступки были логичными и оправданными. Возможно, часть из них могли бы показаться неожиданными, но в этой ситуации иначе себя вести было нельзя. Или мне лишь так казалось⁈
Сжавшие мою руку пальцы чуть было не вызвали сердечный приступ. Стоило мне дернуться и поднять голову, как я наткнулся на грустный и понимающий взгляд Лиан.
— Ты тоже да, — кивнула девушка и присела на стул, когда я дал ей место. Руку мою она так и не отпустила. — Сомневаешься в своём разуме и своих поступках. Ищешь ложь там, где её нет.
— А разве нет?
— Ты когда-нибудь видел, цветное стекло, Хан? — мягко спросила Лиан, погладив меня по руке, заставив немного расслабиться. — Когда ты смотришь через такое стекло, то тебе кажется, будто мир тоже становится такого цвета. Это стекло ничего кроме цвета не меняет, и мир остается ровно таким же, как и был до этого. Но всё же кое-что меняется.
— Ты хочешь сказать, что наши стихии — это то же стекло? — в сомнении уточнил я.
— Похоже на то, — легко призналась Лиан. — Нас никто не заставляет, но мир, который мы станем видеть, будет подан совсем с иной точки зрения, чем той, к которой мы привыкли.
— И это должно меня расслабить? — едко фыркнул я, на что получил слабую улыбку.
