– Продолжай!
– Это старый друг его величества. В молодости они вместе путешествовали.
Последовала напряженная тишина. Темная холодная церковь должна была, казалось бы, нагреться от божественного огня, но этого не произошло. Камни под коленями Инос по-прежнему были холодными, шероховатыми и пахли пылью.
– Так что… – начал Бог голосом, который был вряд ли слышен снаружи, но Инос показалось, что он может сровнять горы с землей.
С очевидной неохотой мать Юнонини продолжала:
– Так что я не думаю, что он волшебник, тем более злой. Я… я должна была бы объяснить ей, успокоить ее…
– Да, ты должна была!
Сначала Инос закрыла лицо руками. Теперь же она чуть-чуть развела пальцы и посмотрела. Она могла видеть ноги Бога. Они сверкали так ярко, что у девочки болели глаза, однако пол под ними был, как всегда, темный. Собравшись с духом, принцесса бросила взгляд на Божество.
Он… или она… нет, они! – вспомнила Иное. Богов всегда называют «они». Они представляли собой женскую фигуру, во всяком случае, так казалось. Они не имели одежд, но Инос не чувствовала смущения от их наготы, тем более что ее глаза слезились и она не могла рассмотреть Его. Кроме того, вокруг тела Божества сиял радужный, постоянно пере-тивающийся свет. Сквозь него Инос угадывала женское тело удивительной красоты, излучающее нежность и сострадание. Вдруг неожиданно оно приобрело мужскую силу и властность и засверкало гневом Инос была счастлива, что не она находится на месте матери Юнонини.
Старуха тряслась всем телом. Глаза Инос так болели, что дна закрыла их и опять склонила голову. Это было все равно что пытаться увидеть камни в воде у берега, когда солнце играет на ряби воды, но только эта рябь была волнами красоты, силы, мужественности, женственности, любви, величия, а теперь – гнева. При этом, даже потрясенная божественным великолепием, принцесса не могла отделаться от ощущения чего-то очень знакомого.
Вдруг ей показалось, что Божество напоминает ее мать. Могло ли лицо матери сиять в этом свете?
Инос немного приободрилась Возможно, Бог не желал ей вреда, а просто не мог не выглядеть столь устрашающе.
– Юнонини! – гремел голос, кажущийся теперь мужским, хотя он и не изменился. – Чем плоха скатерть на столе?
– Ничем, о Боги! – всхлипнула старуха.
– Так Добро это или Зло – запугивать девочку, чтобы выманить у нее подношение, которое ей не принадлежит и которое она не хочет делать?
Мать Юнонини застонала еще громче.
– Боже, я была не права! Это было скорее Зло, чем Добро!
– Ты уверена? Вспомни, ведь Боги могут и вводить в заблуждение!
– Уверена, Боги! Я просто вредничала!
– Очень хорошо, – сказало Божество чуть мягче. – Покайся!
Волны гнева утихли и сменились чем-то таким, что Иное, тронутой до глубины сердца, захотелось плакать и смеяться одновременно. После минутной тишины перепуганная Юнонини начала издавать очень странные звуки, и Инос предположила, что это рыдания.
Затем Боги снова заговорили, и голос стал мягким и женственным:
– Иносолан.
Теперь была ее очередь, а ведь она тоже оказалась на стороне Зла!
– Да, Боги! – прошептала она.
– Ты должна побольше стараться!
Инос услышала, как стучат ее собственные зубы.
– Я верну шелк, Боги!
– Этого не нужно!
В изумлении она подняла глаза и тут же зажмурилась от невыносимого света.
– Вы хотите сказать, что отец купит его для меня?
Божество рассмеялось. Это был одновременно и тихий смешок, и наводящий ужас взрыв божественного веселья. Он должен был бы быть оглушительным и раскатиться эхом по маленькой церкви, но этого не случилось.
– Он купит не только шелк, но и многое другое. Мы не говорим, что ты это заслужила. Мы просто предсказываем, что это будет. Тебя ждут тяжелые испытания, Иносолан, но ты преодолеешь их, если выберешь Добро.
– Что я должна делать, о Боги? – спросила Инос и была поражена, осознав, что посмела задавать вопросы Богам.
– Всегда стремись к Добру, – отвечало Божество, – и, самое главное, помни о любви. Если ты не будешь верить в любовь, все пропало!
И Боги исчезли. Не ожидая ответа, благодарности, не требуя хвалы или молитв, они удалились.
5
Мать Юнонини издала громкий вопль и распростерлась на полу.
Инос подумала, не последовать ли ее примеру, но решила, что вряд ли это необходимо. Да и смотрительница, очевидно, не желала продолжения разговора. Если подумать, то старую Юнонини сейчас осадили и поставили на место самым чудесным образом! Божество явилось, чтобы защитить Инос от ее злобы.
Чувствуя облегчение и умиротворенность, Инос поднялась и вышла из церкви, жмурясь от солнечного света, хотя его и нельзя было сравнить с божественным сиянием.
Подумать только, она видела Богов! Большинство людей ни разу в жизни не удостаивались такой чести. Какая жалость, что она сейчас в старом платье из грубой шерсти, подумала Инос и тут же осудила себя за неподобающее тщеславие.
Тем не менее принцесса решила вернуться к себе и переодеться. Выглядя подобающе ее сану, она найдет, как исправить отношения с Кэйд и с человеком, который-таки не был волшебником. И надо показать отцу шелк, который он ей купит. «И этот шелк, и многое другое», – сказал Бог. Крайне интересно!
Она видела Бога! Это будет главной темой разговора за обедом.
Инос направилась к себе в комнату, не чуя ног от радости. Как будто она ничего не весила и не шла, а парила над землей. Подойдя к лестнице, Инос стала подниматься. Когда же она добралась до верхней площадки, ее настроение полностью изменилось. Ей казалось, что теперь она весит столько же, сколько и весь замок.
Принцесса еле дотащилась до двери и с усилием открыла ее. Войдя, она сначала увидела свое отражение в зеркале: волосы испачканы паутиной, мертвенно-бледное лицо и круглые, как у чайки, глаза. А потом она увидела отца.
Король сидел на кровати и ждал ее. Выражение нетерпения на его лице тут же сменилось тревогой. Он вскочил и обнял дочь, прижимая к себе все крепче, а Инос начала всхлипывать, уткнувшись лицом в его мягкий бархатный воротник. Отец усадил ее на кровать, продолжая обнимать, а она рыдала и рыдала и не могла остановиться. Наконец девочке удалось найти один из льняных платков ее матери, вытереть глаза, высморкаться и даже чуть-чуть улыбнуться.
Король глядел на дочь нахмурившись. В своем синем одеянии, с короткой темной бородкой, он выглядел величественным и внушительным, что подействовало на Инос успокаивающе. Разве что отец казался немного усталым. Его бархатный воротник был закапан ее слезами и запачкан паутиной, и она попыталась стереть ее платком, чувствуя себя глупым ребенком.
