остался ни с чем… Какая ирония… Меня убил весьма сильный симбиоз магии… — угасающая частица сознания Хаоса замолчала.
— Ого, не думал, что тебя убьют. Не думаю, что тебя, Демона Знаний, так легко убить. Гм. Получается, я вновь бессмертен? — спросил тут же Созин с надеждой в голосе.
— К великому сожалению, да… — неохотно ответило существо. — Мой артефакт без должного присмотра попадёт не в те руки. Я хочу, чтобы ты стал новым владельцем этого мира и этой книги-артефакта. Это большая власть и огромное могущество.
— Если всё здесь переделать, то выйдет неплохая алхимическая лаборатория. — Созин оглянулся, продолжая рассуждать что-то про себя. — Ладненько. Это будет лучшим местом, где я смогу скрыться от врагов. А ты? Что ты будешь…
Он обернулся, не увидев мерзкой сущности Хаоса и сильно удивился. Теперь в его власти распоряжаться этим наследием Хаоса. Созин лишь подумал о том, что было бы неплохо иметь алхимический стол, как неожиданно прямо перед ним воплотилась его мысль. Он приободрился тут же, поняв, что он хозяин этого мира.
Созин сильно радовался возвращению своего бессмертия, теперь ему не страшна смерть, не страшно унижение жить вместе со смертными людьми. Он стоял посреди своего рабочего кабинета и думал, что делать дальше. Парень намеревался закончить эту интересную игру, а затем начать новую…
Созин резко открыл глаза и сел. Книга лежала рядом на чёрной земле вместе с ключом. Парень подобрал его, сунул в карман, взял книгу, вспомнив попутно о том, что не один путешествует.
Волдемар смог вырваться из плена культистов и превратился в огромного льва. Он раскидал в стороны всех врагов, поспешив на помощь к Созину.
Основная группа культистов давно потеряла Созина и возвращалась обратно в храм по тайной тропе. Волдемар преследовал их долго, пока не увидел их издалека и подумал, что они смогли пленить Созина, а потому ускорился. Он напал на них весьма стремительно. Волдемар не жалел сил, когда это касалось спасения молодого господина. Главарь культистов совершил заклинание и из тёмной магии вылетел огромный шип, который пронзил Волдемара насквозь, минуя крепкую броню, словно её и не было. Котур шатаясь подошёл к этому человеку, но, не выдержав боли, тяжело упал на землю. Волдемар не думал, что его жизнь так легко оборвется от тёмного заклинания. Внутри него будто бы всё сгорало. Он смотрел на людей, но не видел среди них того, ради которого рисковал жизнью.
— Вам почти удалось отнять мою жизнь пятнадцать лет назад, но у вас не вышло, потому что он спас меня, когда я умирал. Благодаря ему я выжил. И я не позволю вам убить моего лучшего друга! — грозно прокричал Созин, стоя на холме.
Он раскрыл свою книгу и из неё вышли ужасные монстры, вселяющие дикий ужас в людские сердца. Культисты переполошились, поспешили убежать, но монстры нападали на каждого, пожирая их страх, все их эмоции, забирая жизнь. Созин пожелал взять самый лучший ядовитый газ из книги. Он достал флакон и кинул вниз, где стоял главарь культистов. Флакон разбился, выпустив наружу отравляющий газ. Люди задыхались, падали на землю, умоляя Созина прекратить эти мучения, но алхимик холодно и презрительно смотрел на них с холма. Кто-то успел перед смертью воскликнуть, что этот парень хуже любого демона.
Созин спустился с холма и упал на колени рядом с Волдемаром, заплакал, пытаясь помочь ему хоть чем-нибудь. Ни одно зелье, вытащенное из книги, не помогало.
— Лучший друг. Я рад, что был им для вас… для тебя, Созин. То, что поразила тьма, — сердце, — уже не вернуть вновь к жизни. Смерть для живущих на земле естественна и неизбежна. — проговорил тяжело Волдемар, чувствуя жжение от тёмной магии внутри своих лёгких и в сердце.
— Не оставляй меня, прошу! — взмолился Созин, не видя его лица из-за капель слёз на своих очках.
— В этом и состоит проклятие всех бессмертных: привязываешься к кому-то очень сильно и когда тот умирает, можешь лишь наблюдать за медленной смертью, не в силах что-либо сделать. Это великая боль для бессмертного… тяжёлое страдание для души, которая поражена тьмой.
Глава 14
"Это же несправедливо! Ты спас меня, а я… Эх, не смог помочь тебе. Да. Для того, кто вечен, жизнь смертного — лишь миг. А для меня это первое тяжелое потрясение, которое я испытал. Это как обычный увядший лист, упавший с дерева. В листе нет ничего особенного. Но даже он может вызвать слёзы, падая вниз, присоединяясь к другим листам под ногами идущего. Шелест опавших листьев не был так печален ранее…
Я отверг ту, которую истинно любил, потерял лучшего друга, которого намеренно заставлял считать меня своим хозяином — это всё было ради философского камня, который мне более и не нужен. Если мне так плохо, то также плохо должно быть всем. Я не хочу страдать один, поэтому должны страдать все.
Я дойду до этого вулкана. Волдемар успел мне незадолго до своей смерти рассказать дальнейший путь. Я не позволю Юстиану создать философский камень. И никому другому, кроме меня."
Созин прошёл множество лесов, полей, пару малочисленных деревень, пересёк большую долину и через ущелье добрался до вулкана, где и рос солнечный цветок. Из жерла выходил густой дым, что, несомненно, немного напугало парня, но он не хотел оставлять эту затею на полпути.
Созин нашёл пещеру у подножия вулкана. Пробираясь по пещере, ему с каждым шагом становилось жарче и жарче. Он приближался к центру вулкана. Парень достал из своей книги плотную повязку для лица, чтобы не отравиться ядовитыми вулканическими газами и надел её. Он вышел из пещеры и увидел пробирающегося по уступам противоположной стены вулкана Юстиана. У него тоже была плотная повязка на лице. Созин взбесился, лишь взглянув на него, и поспешил опередить соперника. В лаве на одиноком островке скалы рос огненный солнечный цветок, который сгорал в собственном пламени.
— Созин, я не позволю тебе заполучить ни солнечный цветок, ни философский камень! — сказал Юстиан, когда Созин нагнал его. Стены вулкана стали дрожать от нарастающего напряжения.
— Интересно, это ещё почему? — в голосе Созина проскочила усмешка. Он вынул из-под мантии охотничий кровавый нож.
— Потому что я обязан воскресить своего брата! — ответил тут же Юстиан.
Созин удивился, осторожно остановился, разглядев в глазах врага боль, которую он сам испытал.
— Он родился после меня спустя несколько минут, но уже в это время он был мёртвым. Я узнал о брате, когда мне было лет пятнадцать. Тогда я сам себе поклялся, что воскрешу его любым способом и
