зовя за собой, затягивая его сознание все глубже в свой потусторонний омут, всячески намекая, что этот момент – торжественный, к нему подводили долгие годы, проведенные в ночи у дома; если Джейкоб не откликнется на приглашение, не поддастся влиянию неизвестной нейрохимии в своем мозгу, то яростные тени, скользящие в лунном свете, заставят его осознать, сколь он убог и неполон без них – хуже скунса, копошащегося в грязи. Только в их компании, в окружении семьи, его будут любить и понимать.
Он начал неудержимо рыдать, пытаясь подняться на ноги. Голоса все подбадривали его, праздновали его возвращение. Кто-то еще рыдал – от жалости к нему или же в порыве безумия; все громче и громче с течением времени. Христос, услышь их всех, их молитвы и вопли. Как он мог надеяться когда-нибудь положить этому конец? Привязанная к Стоунтроу часть его души росла вне его самого – может быть, и жила гораздо лучше его, а может быть, отверженная, тихо умирала здесь. Но одна половина всегда хотела вернуть другую – будто супруга, чьи прикосновения больше невозможно выносить.
Луна прошлась по его волосам. «Люцифер», – позвал его кто-то, таящийся слева.
– Элизабет, – ответил он, потому что только она могла понять его беду – кем бы ни была. Это имя имело силу в его прошлом. Девушка с красной лентой… и, может быть, это его кровь в уголке ее рта.
Джейкоб повалился вперед, уткнулся носом в землю. Свет померк, но плач не стих.
Глава 6
Кэтлин Донливи, которую обычно звали Кэти (за исключением старых ирландцев с Семьдесят третьей улицы, верящих в мощь ее фамилии и обращавшихся к ней «мисс Донли-и-и-иви») снова посмотрела в зеркало заднего вида. На ее глазах черная петля дороги резво убегала назад – и, кажется, забирала с собой все обрывки поэм, страницы из «Дела Айзека Омута в вопросах и ответах», ее незаконченную работу по истории Филиппин, бабушкины очки… и, конечно же, Тима с ребенком.
– Что случилось? – поинтересовалась у нее Лиза.
– Ничего, – ответила Кэти.
– У тебя снова такой взгляд, будто тебе жизнь не мила.
– Просто стоит отъехать от города, как я будто на другую планету попадаю. У нас же все было – и карта с тремя цветными маркерами, с точками-стрелочками, и чертов компас… Как получилось, что мы сбились с пути?
– Чтобы карта хоть как-то помогла, нужно иметь точку отсчета. Последние полчаса я не видела ни номера шоссе, ни уличного знака, ни указателя километра. И мы не так уж далеки от истины. Мы уже рядом – нужно только найти подходящие проселочные дороги. Не беспокойся об этом.
– Да я и не беспокоюсь.
Она не лгала. Двенадцать недель прошло после ее выписки из больницы; не раз и не два она чувствовала себя на грани возвращения в злополучный корпус Д, но последние дни выдались хорошими. Наконец-то, благодаря Лизе, она пришла в движение – пусть все это и напоминало маниакальный эпизод, у нее хотя бы появились направление и цель. Прошло так много времени с тех пор, как они у нее были. С каждой милей пути она чувствовала себя все более неуверенно, но чуть менее подавленно.
– Итак, – сказала Лиза, – мы где-то между Венесуэлой и Гренландией.
– Уже какие-то ориентиры, – пробурчала Кэти.
Сворачивая и разворачивая карту с разноцветными стрелками и точками, открывая и закрывая ее, словно играя на аккордеоне, Лиза в конце концов зашвырнула ее на заднее сиденье.
– Ладно, я признаю, что не могу понять эту чертову штуку, но мы уже близко, это как пить дать. Этот «остров» – на самом деле просто шматок леса, отрезанный от остальной чащи четырьмя реками.
– Сразу четырьмя? Как такое возможно?
– Думаешь, я знаю? – Лиза бросила взгляд через пассажирское окно в чистую тьму: луна ничего не освещала, видимость была нулевая. – Еще нет восьми часов, а на улице – хоть глаз выколи. Тебе не кажется, что ты слишком быстро едешь?
– Нет.
– А мне вот – кажется.
Кэти гнала лишь потому, что все еще надеялась сбежать от всего, что наступало ей на пятки. И, строго говоря, даже теперешних завышенных скоростей не хватало.
– Всего-то сорок пять в час.
– «Всего-то сорок пять» в этих краях могут пустить нас под откос или расшибить о дерево в лепешку.
– Ладно. Я сбавлю.
– Пойми, я же в курсе, что ты в восторге от встречи с парнем из твоих самых смелых литературных фантазий. Взять у него интервью, безусловно, будет веселее, чем копаться в книжной пыли в поисках забытых фактов из истории Филиппин.
Лизе нравилось попадать в ритм и бегать по одной и той же дорожке снова и снова. Она получала лютое удовольствие от того, что не училась в колледже, обеспечена работой и положением в мире, и ей нравилось тыкать Кэти носом в самые очевидные глупости, на которые та сама себя обрекла.
– Много людей защитило диссертации по его случаю – было бы интересно узнать, что он об этом думает. – Если он вообще что-то скажет или сможет объяснить ей после всего того, что выпало на его долю. – Кстати, я так и не поняла – это он сам тебе нравится или его покойный отец?..
Кэти и сама не смогла бы твердо ответить на этот вопрос, хотя кое-какие догадки у нее имелись. Всякий раз, когда она думала о том, что делает, ей хотелось сильно ударить себя по голове ладонью; она сама не могла поверить в реальность происходящего. Что же такое заставило ее недавно купить компас и развернуть все стрелки жизни в кардинально ином направлении? Полтора года назад она была обычной студенткой колледжа, проходящей второй год обучения, – со своей квартирой, подработкой в университете и живущим с ней парнем Тимоти. Есть ли в наше время имя более пасторальное, чем Тимоти? Фрэнк, Томас или Джозеф – наверняка какие-нибудь прохвосты; над «Джоном» витает чересчур тяжкое библейское наследие… «Тимоти» же звучит так же безобидно, как, скажем, «яблоко».
Может, его пристрастие к кокаину и не было делом безобидным, но в былые времена оно ни на что не влияло. Это через нее – особу, наметившую план комфортного будущего в качестве домохозяйки среднего класса и, может быть, колумнистки местной газетенки, пишущей о своих детях, собаках, ценах на минивэны и капризах родительского комитета, – внезапно прошла трещина, первым же делом уничтожившая их с Тимом ребенка.
Она опустила окно, чтобы глотнуть воздуха, пока Лиза возилась с проигрывателем компакт-дисков и вставляла что-то с привкусом диско.
