Она удивленно покрутила головой. Мокрое платье подчеркивало точеную фигурку Пат, делая ее еще более соблазнительной — почти прозрачная ткань не скрывала ни одного изгиба.
— Почему у меня так болит шея? — поинтересовалась она.
— Не знаю, — ответил я, — ударилась о воду, наверное. Удары о воду всегда такие болезненные. Так, может, я все-таки провожу тебя? Мало ли что еще может случиться? Эти большие города такие опасные, сама знаешь.
— А где твои ботинки? — вдруг заметила она.
— Черт с ними! Решили поплавать отдельно от нас.
Мы некоторое время шли по берегу, держась возле парапета, пока не набрели на вырубленную в камне лестницу. Поднявшись по ней наверх и ступив, наконец, на благословенную твердую землю набережной, я огляделся. Поблизости не было ни души — мы уже выбрались за пределы туристской зоны, где всегда тусуются богатые придурки и скучающие обыватели и теперь попали в обычный спальный район, где жизнь замирает в восемь вечера, когда все утыкаются в экран СТ, боясь высунуть нос наружу.
Такси поблизости не было видно, и мы пошли пешком. Пат доверчиво прислонилась к моему плечу, и стук ее каблучков разносился далеко по пустым улицам. Мы уже сворачивали на Друид-стрит, когда от стены углового дома отделились три черные тени…
Я напрягся.
Так и есть. Ночные охотники! Этого нам только не хватало!
Ночные охотники не принадлежали ни к какому определенному классу — это были хомлесы, бездомные пятого или шестого поколения, чьи предки когда-то давным-давно расстилали ночью газеты на ступенях магазинов и кинотеатров да так и жили на них, порвав с окружающим цивилизованным миром настолько, что потомки их уже не могли в него вернуться. Ночные охотники ютились в заброшенных тоннелях лондонской подземки, которую закрыли за ненадобностью, когда появился новый, дешевый и экологически чистый вид наземного транспорта, находили убежище в канализационных люках больших городов, иногда кочуя из одного города в другой, но нигде не задерживаясь надолго. У них была своя разветвленная система общения, кодовые слова, знаки, короче — замкнутое общество, в которое никто со стороны не мог, да и не хотел проникать. По доброй воле никто не стал бы общаться с ночными охотниками, они не признавали никого, кроме своих, днем их никто не видел — только ночью, когда хомлесы выбирались из своих нор, словно опасаясь солнечного света. В это время всегда был шанс натолкнуться на них в темной подворотне или в подъездах домов, где они, предварительно вырубив электричество, ориентировались не хуже кошек или летучих мышей. Будь у меня оружие, мне бы ничего не стоило с ними расправиться, но ведь я с утра и понятия не имел, что все так гнусно обернется. А без серьезных на то оснований я с собой оружия не таскаю. К этому меня приучил еще мой бывший напарник, который сперва по молодости да по глупости с оружием не расставался, разве что под подушку его с собой не брал в супружескую постель, и то не факт. А кончилось все это тем, что он подстрелил какого-то безвинного малого, ни с того ни с сего показавшегося ему подозрительным, да и пистолет, как назло, подвернулся под руку. С тех пор мой напарник поменял оружие на бесконечные угрызения совести…
Я нежно отстранил Пат, а сам стал медленно продвигаться вперед. Ночные охотники преградили мне дорогу. Они стояли, широко расставив ноги, и явно не собирались меня пропускать. Бежать было нельзя — эти типы кидаются на убегающего, словно зверье, они быстро догнали бы меня, потому что им были знакомы окрестные места, а мне — нет. От Пат помощи ждать не приходилось — она еще не пришла в чувство после нашего первого приключения, да и в бильярдной не очень-то она себя проявила. Я весь подобрался и наметил первого. В такой ситуации нечего ждать, пока тебе врежут по морде, надо действовать самому. Я резким движением нанес удар тому, кто стоял слева от меня, метя в сонную артерию, и одновременно, выбросив ногу, подсек второго из ночных охотников. За моей спиной раздался звук падающего тяжелого тела, но я не обернулся, потому что оставался еще третий. Он надвигался на меня, издавая нечленораздельные звуки, но я не стал медлить и ударил, чувствуя, как что-то треснуло под моим кулаком. Хомлес взвыл и отшатнулся, и я увидел безумные глаза, налитые кровью, точно у бешеного животного. Тут очнулся первый и стремительно бросился на меня, но я успел уклониться, заодно помогая ему сохранить набранную скорость. В результате он со свистом пронесся мимо и ткнулся мордой в темный асфальт, больше не предпринимая попыток встать! Убедившись в том, что ночные охотники все еще пребывали в состоянии некоторой растерянности, поскольку дичь явно оказалась им не по зубам, я взял Пат за руку и решительно повел ее прочь. Наконец на засаженной платанами аллее мы остановились, чтобы осмотреться. Кругом не было ни души. Гладкие стволы деревьев казались глянцевыми, над головой шелестела жесткая листва, а еще выше светились огромные звезды, на которые в центре города просто не обращаешь внимания, потому что никогда не бывает времени стоять и, подняв голову, любоваться небом.
Пат тихонько скулила, уткнувшись мне в плечо. Я обнял ее и, слегка встряхнув, чтобы привести в чувство, спросил:
— Ну и куда теперь?
— До-мо-о-й, — жалобно всхлипнула она.
— Это я уже понял. Куда идти-то?
— Налево… — сказала она, вытирая слезы. — Тут уже недалеко.
Я предоставил ей возможность показывать дорогу, а сам шел чуть позади, внимательно оглядывая все вокруг, в особенности — темные переулки. Но больше нам никто не встретился.
Наконец мы добрались до дома Пат, в котором она занимала лишь одну из множества квартир. Я подвел ее к подъезду и, дождавшись, пока скрытое над входной дверью идентифицирующее устройство опознает девушку и распахнет перед ней двери в уютный, освещенный холл, сказал:
— Ну что ж, вот ты и дома. Как я и обещал, доставил тебя живой.
Патриция взглянула на меня огромными глазами, которые в льющемся из холла мягком свете казались двумя сверкающими изумрудами.
— Послушайте, Тэш, — произнесла она наконец. — Куда же вы пойдете в таком виде?
Я оценивающе оглядел себя. Видок у меня и вправду был еще тот — рубаха разорвана у ворота, ботинки отдыхают где-то на дне Темзы, на рукаве пятна непонятного происхождения. Конечно, каждый приличный и мало-мальский добропорядочный гражданин будет от меня шарахаться, но, с Другой стороны, порядочные граждане ночью не разгуливают по пустынным лондонским улицам. А такси все равно, кто в него садится, — оно же автоматическое. Но, разумеется, настаивать на том, что можно прекрасно добраться домой и без ботинок, я настал — не такой же я дурак, в самом деле.
Поэтому я, смущенно потупившись, пробормотал самым что ни на есть растерянным тоном:
— Ну да… видок еще тот.
— Идемте, — решительно сказала Пат. — По крайней мере выпивку я вам гарантирую.
Мы вошли в холл, и дверь бесшумно затворилась у нас за спиной. Лифт понес нас на сорок пятый этаж, мимо обычных для этого типа домов висячих садов, опоясывающих здание по периметру на нескольких ярусах.
