совращения человека с пути истинного.
Но что же из себя, по своей сути, представляло это место, получившее свою знаковую формулировку, как административное деление или департамент «АД»? Оно ведь было не просто так обозначено, и там, где слово приобретает значение истины, не могли обойтись простой отговоркой: «Да что с них возьмешь?! Пусть будет!»,– и, зевнув – «А-а-а…», – добавили: «Ад, твою етить…».
Нет, всё-таки здесь не всё так просто, и даже если удариться в дебри этимологии – и в этом случае к чему-нибудь удобоваримому вряд ли придёшь. Везде только одни намёки и прилагательные, характеризующее это место, как очень богатое.
И чем же оно богато? Интересно, да?
Хотя, все залежи природных богатств, как правило, всегда залегают в глубине недр, а не где-нибудь в небесах, в которых есть только место вашим мечтам и фантазиям. Правда, все эти богатства, опять же, приобретают своё значение, лишь благодаря их извлечению на поверхность, которая для них – своего рода небеса, начальность которых была трудноопределима до тех пор, пока не появился человек. Ну, а человек – это ведь тоже своего рода природное богатство, находящееся в некотором несвойственном для залежи положении, но опять же, и он имеет иные свои свойства по сравнению с этими природными богатствами.
И вот теперь, с появлением человека, и появилась возможность чётко разделить эти подведомственные высшим силам сферы, которые, соперничая с друг с другом, постоянно тянут на свою сторону этот разделительный (между ними) шлагбаум – человека – который, надо признать, всё же больше тяготеет к низменному. А что уж тут на него сильнее действует: либо гравитация, либо же страх высоты – трудно сказать, но пока что недра АДа не испытывают недостатка в этой категории природных богатств.
Кроме этого, одного из основных значений административного деления, есть ещё одно немаловажное определение этого деления, заключающееся в том, что здесь, в аду, человека (согласно его мыслительным представлениям об этом месте и предназначению его духовного «Я») ждут муки материального сознания, когда как в его материальной жизни, он мучается духовными муками. Что, наверное, и есть основное предназначение духовного административного деления.
Люцифуг Рокофаль – глава ведомства «АД»-а, обладая довольно стервозным характером, после составления балансовой сметы для её передачи наверх, заявлял, что не какой-то там газ согревает его, что есть всего лишь эфемерность, без которой бы они – демоны огня – обошлись, но сам факт низведения человека в грех, так согревает его проклятую душу, доводя до нервического экстаза – что только это и является побуждающим мотивом для его действий. Какой ещё там согревающий продукт – газ – который есть символ их кабальной зависимости от небес, существующий, как инструмент давления на них? Он необходим им лишь для того, чтобы поджаривать грешников, количество которых почему-то увеличивалось не в сезон отопления, а как раз в то время, когда отопительный сезон заканчивался, в чём горячие головы из среды ближайшего окружения премьера, следуя основной линии партии, всегда обвиняли небеса, видя в них постоянную, если не угрозу, то, по крайней мере, желание каким-нибудь образом ущемить их административные права.
Особенно отличался в этом Азазель, бывший когда-то одним из немногих херувимов, поднявшим знамя неповиновения Господу, под которое, к его удивлению, из его небесной партии никто не собрался. И только здесь в АДу, после падения были учтены его заслуги, и Азазель получил чин главного знаменосца АДа и назначение в управление, в отдел хозяйства.
– Хватит уже витать в облаках, обвиняя небеса во всех своих неудачах. Нас уже раз опустили с небес сюда, в бренный мир, так что пора жить реалиями этого мира, а не корчить из себя херувима, – не упускал случая осадить Азазеля, хранитель печати и многих непечатных секретов Марбас.
Он никогда не скрывал своего пренебрежения к напыщенности Азазеля, впитавшего в себя все херувимское тщеславие, с высоты которого он смотрел на всех.
– Да я смотрю, под твоей личиной ангела, скрывается агент небес, – взрывается Азазель.
– Конечно, агент, и где их только нет. По-твоему, ими пронизаны все ветви нашего управления. Они тормозят нашу работу. Вот только интересно, ты, заявляя о таком всесилии небес, тем самым подспудно не смущаешь ли нашу падшую ангельскую братию, как и все, уважающих силу, и могущих в твоих словах услышать скрытое восхищение и восторженность могуществом небес. А?! – лукаво и одновременно очень прямо, произнеся речь, смотрит на него Марбас.
– Да я, первый, кто…– трясет своей козлиной бородой в нервном припадке Азазель, готовый накинуться на своего извечного оппонента на этих совещаниях в кабинете Люцифуга, который уже знает, чем всё закончится и не мешает конструктивности этих прений.
– Ещё скажи, что нам необходима люстрация, – Марбас не дает закончить фразу Азазелю, после чего кабинет оглашает дружный смех Баала, Люцифуга и ещё нескольких второстепенных демонов присоединившихся к Марбасу.
После чего наступает время успокоения, в котором Азазель, видя численное смеховое преимущество, скрипя зубами, затаивается в себя.
Люцифуг отдает должное его терпению, и после его заявления, что уже пора присоединиться к сегодняшней делегации, все собираются и отправляются в департамент внешних сношений, где после сверки основных тезисов вносимых представлений в совещательную палату по обсуждению законоположений между всеми ответственными представителями ведомств, будет отправлена делегация на этот еженедельный совещательный форум, только на котором и представляется возможность представителям таких разных идеологических конфессий высказать свою позицию по вопросам мироустройства.
*******
Устройство амфитеатра форума было выдержано в древнегреческом «стайле», который, конечно, получил такое название из перенявших его человеческих кругов, умевших разве только перенимать и выдавать за свои те божественные мысли, который внушал им творец, испытывающий непонятное для ангелов к ним пристрастие.
При всем этом, надо понимать, что всё сущее, облачённое в форму и получившее свою объёмность согласно воззрениям на то создателя, существовало в пределах допустимости сознания, которое, опять же, ограничено только скобками, выставленными самим сознанием, которые, в зависимости от ситуации, могут выставляться, как внутри, так и снаружи.
Творец же, пойдя путём не предположения, а располагания, через оформление в видовость именно существенности, для того, чтобы не мучить сознание конечного продукта – человека – недоступными для его понимания техническими терминами, облёк всё в мифологическую обёртку и озадачил ею человека, тем самым заложив в него мину замедленного действия, под названием: «Потребность знать», которая, из-за недостатка (как это считает творец) сознания, часто подменяется на – «Потребность взять».
Но как бы сильно (до степени ограничения и недомолвок) не доверял творец человеку – тот, имея сознание и досужие мысли
