Хотя давно уже должен был привыкнуть.
Глава 5. Господа офицеры
02 апреля 1979 года, полдень, военный госпиталь.
С Володей Петренко, старшим ординатором военного госпиталя, до четвёртого курса Сергеев учился в одной группе. На четвёртом Петренко перевелся в Томск, на военно-медицинский факультет. Звал Андрея с собой. «В мире пахнет порохом, – убеждал он приятеля, – блок НАТО сужает кольцо, пора надевать форму!» Андрей ничего против формы не имел. Любимой детской игрой была «войнушка». Лето напролёт он с такими же пацанами бесстрашно сражался с немецкими фашистами, оглашая тихий дачный посёлок громогласным «ура». В более зрелом возрасте Сергеев всерьёз подумывал о карьере военного, но выбор сделал в пользу мирной профессии. Военно-медицинский факультет был своего рода компромиссом между детскими мечтами и взрослой реальностью. Окончательно отказался от мундира военного врача Андрей после очередного посещения ракетной части, которой командовал его дядя. Полковник Станислав Сергеев племянника не отговаривал. Просто наглядно демонстрировал отношение кадровых офицеров к военным медикам, называя их исключительно придурками и алкоголиками. В дядиной части Сергеев пару раз пытался участвовать на равных в застольях с офицерами-ракетчиками, после чего приходил в ясное сознание только на третий день. По утрам, отпаивая Андрея рассолом, дядя говорил, что употребили они всего ничего, а вот если любимый племянник сядет за стол с медиками, вот тогда… На трезвую голову Андрей решил, что столько пить он не сможет и на военфак не пошёл.
Завершив обучение и получив лейтенантские погоны со змеёй, Володя Петренко два года отслужил в какой-то дыре, был повышен в звании и переведён в центральный госпиталь. Возвращение военного медика в родной город они отмечали у Андрея в малосемейном общежитии. Петренко принес гитару и часов до трёх, пока не пришёл комендант, оглашал общагу бардовской классикой, заливая в себя неимоверное количество подтянутого из госпиталя спирта. «Господа офицеры, боевые друзья…» – прочувственно выводил Володя. Голос у него был звучный, командный, а вот со слухом проблемы.
С трудом разлепив на следующий день глаза, Андрей мысленно поблагодарил дядю и окончательно утвердился в мысли, что решение не переводиться на военфак принял правильное. С Володей он отношения поддерживал, поскольку в трезвом виде Петренко был весёлым парнем и хорошим товарищем. Офицерская фуражка его не испортила. Если кто и мог сейчас располагать информацией о лейтенанте и тяжёлой инфекции, внезапно поразившей уже как минимум четверых, так это старший ординатор Петренко.
В третьей по счёту будке, несмотря на выбитые стёкла, телефон работал. Опустив в прорезь двушку, Андрей набрал коммутатор госпиталя. Услышал, как всегда, приятный женский голос:
– Центральный госпиталь, пятая.
Телефонисточки в госпитале были очень даже ничего. Петренко настойчиво предлагал привести парочку к Андрею в общагу, на очередные посиделки. Андрей упорно отказывался. У него были серьёзные планы на симпатичную студентку Оксану, подрабатывающую в линейных бригадах, а то, что происходит в общаге, на следующий день становится известно всей скорой.
– Пятёрочка, соедините меня со старшим ординатором Петренко, второе отделение.
– Минуточку.
Андрей засёк время. Бодрый голос Петренко раздался через тридцать пять секунд:
– Старший ординатор Петренко.
– Вова, привет. Это Сергеев.
– Привет, бродяга. Как голова, не болела после пятницы?
– Ещё как болела!
– Слабак!
– Сам ты слабак. Спирт у тебя технический.
– Кто бы говорил, это у вас на гражданке технический, а у нас высшей пробы, суперчистый.
По тону чувствовалось, что старлей Петренко слегка обиделся.
– Ладно, ладно, – примиряюще сказал Андрей, – шуток не понимаешь? Слушай, есть срочное дело, не по телефону. Можешь на пять минут выскочить?
В голосе Петренко появилась озабоченность.
– Вообще-то нам приказали сегодня на месте безвылазно сидеть. Но на пять минут выскочу. Давай на скамейке через полчаса.
На КП дежурил сержант-срочник. Начальник – вредный прапор – куда-то вышел. Андрей угостил сержанта предусмотрительно взятыми сигаретами, за что получил разрешение посидеть на скамеечке внутри территории госпиталя. Петренко он увидел издалека. В расстёгнутом, развевающемся на ветру халате тот быстро шёл по дорожке от инфекционного корпуса. Они крепко пожали друг другу руки. Володя Петренко был почти на голову ниже Андрея, худой, но крепкий, всегда жизнерадостный, улыбающийся, шумный, с искоркой в карих глазах, заражающий окружающих переполняющей его энергией. Но сегодня приятель был хмур, тих и, как показалось Андрею, растерян.
– Что у тебя за нетелефонный вопрос? – без предисловий перешел к делу Петренко. – Давай короче, если начальник увидит, что я из отделения вышел, разговором не обойдётся.
Андрей, не вдаваясь в детали, рассказал о пациенте, таинственно исчезнувшем из районной больницы. Описание клиники Петренко слушать не стал:
– У нас он, «сибирская язва», кожная форма, но нетипично тяжёлое состояние и быстрое развитие. Как при лёгочной.
Оглянувшись вокруг и приблизив губы к уху приятеля, Андрей дословно передал странный бред больного.
Петренко нахмурился и некоторое время молчал, ковыряя носком форменного ботинка старый окурок.
– Ты что-нибудь принимал для профилактики?
– Эритромицин в ударной дозировке.
– Мёртвому припарки! Нам вакцину выдали, жди здесь, я санитара пошлю.
– Мне три дозы надо. Для бригады.
– Три вынесет.
– У тебя проблем не будет?
– Да какое там! Никто не считает, все на ушах стоят. Полчаса назад ещё двоих привезли из семнадцатого. Диагноз зашифрован, у входа в бокс особист со «стечкиным» сидит.
– Ничего странного, я думаю, – сказал Андрей.
– Пожалуй, – согласился Петренко. – Всё, я побежал, а то начальство потеряет. Жди санитара.
Обратный проход через КП сулил неприятности. Обстановка на проходной изменилась. Сержант с угрюмым видом записывал что-то в толстом журнале. Бросив на Андрея взгляд, он тут же отвёл глаза и ниже склонился над столом. Дорогу преграждал прапорщик со злым, желтушным лицом. Положив руку на висящую на животе кобуру, он грозно пролаял:
– Кто такой?! Как попали на закрытую территорию?
На самом деле прапор Андрея видел много раз и прекрасно знал, кто он такой. Но сегодня был настроен чересчур воинственно.
– Сергеев, начальник неврологического отделения центральной подстанции, к майору Синёву по служебному вопросу, – пролаял Андрей в ответ.
Майор Синёв был начальником неврологии госпиталя, интересным собеседником и классным специалистом. Они познакомились на городской научной конференции, и Сергеев иногда заходил к майору обсудить особо сложный случай.
Уверенный тон доктора смутил начальника КП, но сдаваться прапорщик не собирался. Отступив на шаг и держа Сергеева в поле зрения, он протянул руку к телефону.
«Сейчас Синёву будет звонить, зараза, – с тревогой подумал Андрей. – Хорошо, если майор на месте. Мужик толковый, сообразит, что к чему, прикроет. А вот если его в расположении госпиталя нет, или того хуже, в служебной командировке, – будут проблемы».
Но позвонить прапор не успел. Телефон разразился пронзительной трелью.
– Первый контрольный пост, прапорщик Гилёв!
Андрей не слышал, что говорил собеседник Гилёва, но по стойке «смирно» и выкатившимся глазам понял, что на другом конце начальство, и начальство это чем-то серьёзно обеспокоено.
– Так точно, товарищ подполковник!
Прапорщик что-то записал на листе бумаги, аккуратно положил трубку и повернулся к сержанту.
– На гражданской зелёной «Волге», номер, – Гилёв пододвинул сержанту лист бумаги, – везут тяжёлого больного, офицера из семнадцатого. Предупреди инфекцию и…
Сергеев не дослушал, быстро прошмыгнул в освободившийся проход и выскочил на улицу. В сквере, за пределами госпиталя, он опустился на скамейку обдумать дальнейшие действия.
«Итак, картина ясна. К старшему врачу Соколову можно не ходить. Лейтенант не на пустом месте бредил. Что же произошло? Выброс изменённого штамма „сибирской язвы“ из-за халатности какого-то Чернова? Или диверсия? Ладно, попробуем разобраться. Но сначала надо вакцину себе вколоть и бригаде отвезти».
2 апреля 1979 года, 13:00. ИЛ-18 Министерства обороны СССР.
Самолёт заложил крутой вираж и начал
