Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
как и нашел. Что-то подсказывает мне, что у Маргарет Суонн зоркий глаз.
Наверху четыре спальни, две из них под чехлами, и одна, чуть больше кладовки, с односпальной кроватью и выцветшим покрывалом. Впрочем, стопка шпионских романов в мягкой обложке и полупустая упаковка желудочных таблеток позволяют предположить, что это нечто большее, чем просто гостевая спальня.
В главной спальне гораздо больше разного барахла, больше сухих цветов, фарфоровых статуэток в виде молочниц и пухлых викторианских мальчишек, древний телевизор и чуть более молодой отдельно стоящий платяной шкаф, набитый фланелевыми рубашками, юбками-трапециями, практичной обувью, а в самом дальнем конце приютивший смокинг и темное вечернее платье в пакетах из химчистки, из чего напрашивается вывод, что их надевают крайне редко.
У кровати со стороны Ричарда ничего нет, но сторона Маргарет более чем компенсирует эту пустоту. Белая пластиковая шкатулка для украшений, полный стакан с водой, заводной будильник и фотография в рамке, на которой Суонны запечатлены, должно быть, в день своей свадьбы. Эв берет ее в руки. У Ричарда зализанные назад волосы, и он отдаленно похож на принца Филиппа[11] в юности, хотя, возможно, это просто из-за роста. На Маргарет блестящее платье с высоким воротом и рюшами, которое выглядит не очень удобным.
Эв ставит фото на место, но при этом умудряется толкнуть стол и проливает часть воды из стакана. Лезет в карман за чем-нибудь, чтобы ее вытереть, и слышит голос матери, отчитывающей ее за неуклюжесть. Но что-то в этой пролитой лужице заставляет ее остановиться, а затем медленно поднести салфетку к лицу.
«Ну и ну, – думает Эв. – Кто бы мог подумать…»
Спустившись вниз, она обнаруживает Хансена. Тот методично обходит гостиную, делая заметки и снимки.
– Есть что-нибудь? – спрашивает Эв, оглядываясь вокруг. Она была здесь прошлой ночью, но все было слишком торопливо и слишком мрачно, чтобы что-то толком разглядеть.
Хансен морщится:
– Не так уж много, если честно. Они читают «Телеграф» и «Мейл», у них нет ничего, кроме обычного телевидения, и, насколько я могу судить, детей у них тоже нет. Хотя раньше был коричневый кокер-спаниель. – Он кивает на пожелтевшую фотографию в бледно-зеленой рамке из папье-маше. «Бенджи», – написано на ней витиеватым сентиментальным почерком.
Эв слегка ежится. Даже в пальто здесь холодно. Дровяная печь давно погасла, а центрального отопления, по-видимому, тут нет.
– Только накопительные обогреватели[12], – говорит Хансен, читая ее мысли. – Я не думал, что их еще можно где-то найти.
– Вероятно, они здесь с семидесятых, – хмуро говорит Эв. – Как и Суонны.
Хансен коротко улыбается:
– Вообще-то, согласно одному из сайтов по рынку недвижимости, последний раз дом сменил собственника в две тысячи пятом.
«Пожалуй, – думает Эв, – они купили его не для переделки».
Она сомневается, что здесь был сделан даже косметический ремонт. Ведь никто в здравом уме не купил бы этот ковер.
– Мы знаем, где раньше жили Суонны?
– Нет. Извините. Узнать?
Эв качает головой:
– Не главный приоритет. Это было так давно, что вряд ли что-то изменит.
* * *
Сомер в больнице не нравится все, но хуже всего – время посещений. Вообще-то она не хочет, чтобы к ней приходили и видели ее в таком состоянии, но все вокруг, похоже, считают, что никто не приходит потому, что у нее нет друзей. Нет, она просто насмотрелась брошенных украдкой и/или явных сочувственных взглядов, и ей их хватит на всю жизнь.
Поэтому, когда симпатичная сочувствующая медсестра подходит и с улыбкой сообщает, что к ней посетитель, ее сердце замирает. Она никого не ждала, а бедняжка Эв вряд ли поспешит вернуться после того приема, которого она удостоилась в прошлый раз…
– Привет, Эрика.
Она видит его впервые за все эти недели, и в груди у нее болезненно перехватывает дыхание. Она уже начала забывать, какой он красивый. Эти голубые глаза. Эта улыбка, которая обычно застает ее врасплох, и тогда ее сердце готово выскочить из груди. Но сейчас он не улыбается.
– Почему ты мне не сказала? – Это произнесено не в гневе, а в печали. Он отказывается понять.
Эрика смотрит в сторону, ее глаза наполняются слезами.
– Я никому не говорила.
Но Джайлс знает, что это ложь. В этом нет никаких сомнений, иначе почему он вообще здесь? Кто-то явно сказал ему. Эв? Кэт?
– Мне звонила твоя сестра. Она переживает за тебя. Особенно с учетом того, что застряла в США.
Так это Кэт… Кэт, которая взволновалась еще больше, узнав, что Джайлс ничего об этом не знает. Джайлс, который, по мнению Кэт, является самой мощной опорой, потому что уж такой он человек.
– Могу я сесть?
Да, и такой он человек. Не позволяет себе ни малейшей бесцеремонности. Он не приносит фруктов, ведь это клише. Он также не приносит цветов, потому что знает, что это может быть слишком.
Сомер кивает. Они сидят молча. Она чувствует на себе чужие взгляды. Добрая медсестра, которая просто рада, что к ней кто-то пришел. Женщины, которые завидуют ей, что у нее есть такой мужчина. Другие пациенты, которые недоумевают, почему этот тип не появился раньше. Или, возможно, ей все это мерещится… Возможно, никто другой даже не заметил.
– Хочешь рассказать мне об этом?
Она чувствует, как дрожат ее губы.
– Не то чтобы.
– Когда тебя отпустят домой?
Эрика пожимает плечами. Так отвечать легче, чем говорить вслух. Она старается не смотреть на него. На боль в этих печальных голубых глазах.
– Слушай, теперь я понимаю. Почему ты… Ну, ты знаешь. Я понимаю. Я просто хочу помочь. Если ты хочешь.
Джайлс неуверенно протягивает руку через кровать навстречу ее руке.
* * *
В задней части особняка Гэнтри-Мэнор Клайв Конвей на четвереньках стоит на крыльце и рассматривает дверь.
– Осторожно, – рассеянно говорит Конвей, когда они приближаются. Его голос приглушен маской. – На этих плитах все еще есть следы рвоты.
Хансен морщится и смотрит себе под ноги; у него на ногах довольно неплохие туфли.
– Что у тебя? – спрашивает Эв.
Конвей выпрямляется.
– Кто-то определенно взломал эту дверь. На мой взгляд, довольно неумело, но этого было достаточно.
Эв смотрит на лампочку сигнализации на стене в нескольких футах от него.
– Это ведь его не остановило? Прошлым вечером, когда я была здесь, тут было довольно светло.
Конвей пожимает плечами:
– Очевидно, нет.
Эв поворачивается к двери, ее лицо задумчиво.
– Легко инсценировать, не так ли? Ты это и хотел сделать?
Конвей явно этого не ожидал, но воспринимает ее слова спокойно.
– Да, – говорит он, спустя мгновение. – Как уже сказал, я вряд ли назвал бы это
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
