Представляю, как я выглядела со стороны.
Я и раньше чувствовала себя в этой обуви не очень уверенно, а теперь и вовсе шла как корова по льду.
Руслан хмыкнул, ничего не ответив. Открыл машину, помогая сесть на переднее сиденье, завел мотор, включая печку, и, немного подождав, тронулся в путь.
— Какой адрес?
— Третья больница, — назвала, не задумываясь, и тут же спохватилась: — Сейчас посмотрю адрес в интернете.
— Не надо. Я знаю, где это. — И добавил неожиданно: — Я родился в этом городе и до восемнадцати лет жил здесь. А потом родители переехали. Я, конечно, многое забыл, да и поменялось что-то, но третью больницу помню. У меня мама там работала.
— Неожиданно.
— Почему? — не оборачиваясь, спросил он.
— Не знаю. Создалось такое впечатление, что ты не местный.
— Первое впечатление обманчиво. Я тоже изначально принял тебя чуть ли не за школьницу. А у тебя, оказывается, и дочь есть…
— Есть.
— Большая?
— Пять лет.
— Почти невеста, — улыбнулся Руслан.
Про наличие мужа тактично промолчал, а я не стала распространяться. И оставшуюся часть дороги мы ехали молча.
По пути я попросила остановиться у ближайшего супермаркета, купила свежих фруктов, мамин любимый кисломолочный "снежок", галетные печенья, сушки и пятилитровую пластиковую бутылку питьевой воды.
У больницы Руслан оставил машину на парковке, а сам пошел следом, отбирая у меня пакеты с едой. На пороге здания я обернулась:
— Спасибо тебе огромное. Я даже не знаю, чем могу отплатить, но если нужна будет моя помощь…
— Не преувеличивай. Ничего особенного я не сделал, — широко улыбнулся он, выпуская облачко пара изо рта.
На улице стояла поздняя осень. Мороз отпустил, снег немного подтаял, превращаясь в грязную жижу под ногами, а пронизывающий холодный ветер пробирал до костей.
Бр-р-р!
Погода не жаловала.
Я заскочила в здание, кутаясь в плащ и ругая себя за недальновидность. Почему вчера не выбрала теплую куртку? Не достала сапоги?
О чем только думала, выбегая на улицу?!
Сунула монетку в аппарат, доставая бахилы.
— Мне на второй этаж. А ты?..
— Не торопись. Я сегодня никуда не спешу и полностью в твоем распоряжении. Пообщайся с мамой, с ее лечащим врачом, а после я отвезу тебя в деревню к дочери.
Выдохнула свободнее. Как бы мне ни было стыдно пользоваться добротой Руслана, но без его помощи пришлось бы совсем туго.
На такси до деревни разориться можно, да еще и не всякий водитель туда поедет, а стоять ждать рейсовый автобус на холоде — самоубийство. Я не просто продрогну, я свалюсь после такого с жесточайшей простудой.
— Женя, дочка? — услышала знакомый голос. — Тетя Люда позвонила? А я только думала набрать тебя. Ой, здравствуйте! — словно натыкаясь на невидимую преграду, затормозила в двух шагах от нас мама, замечая Руслана.
— Доброе утро! — отреагировал он тут же.
— Дальше я сама, — взглядом давая понять, чтобы он оставил нас одних, криво улыбнулась я.
Потянула пакет с продуктами на себя.
Руслан понятливо кивнул:
— Я тебя здесь, на первом этаже, ждать буду. Пока прогуляюсь до старых знакомых.
Мама с удивлением проводила взглядом широкую мужскую спину, сморгнула пару раз и вопросительно уставилась на меня:
— Кто это? И где Андрей?
— Пойдем к тебе в палату? Как ты вообще тут оказалась? Тебе ходить можно? — заговаривая ее и уводя разговор в другое русло, начала я. — Ты завтракала? Что-нибудь нужно? Что врач говорит?
— Подожди ты, не успеваю! Здесь на первом этаже Наталья лежит, из семнадцатого дома, которая рядом с сельсоветом живет. Ну ты знаешь, я к ней за молоком хожу. Проведать ее спускалась, она же ногу сломала на днях. А со мной все в порядке, ничего смертельного нет. Это тетя Люда вчера переполошилась, заставила в больницу ехать. Я бы отлежалась, и все бы прошло, просто с Сонечкой нужно было посидеть.
— Мама, ты чего? Какой отлежалась? Высокое давление — это не шутки, так и парализовать может! — отругала ее.
— Да знаю я, — отмахнулась родительница, ведя меня за собой в палату.
Открыла дверь, пропуская вперед, и указала на место у окна.
В комнате помимо нее лежали еще две пожилые женщины и одна кровать напротив пустовала.
Я оставила пакеты у небольшой тумбочки и присела на свободную койку.
— Ничего мне не надо, кормят тут хорошо, врач внимательный. Сказал, недельку подержат, возьмут анализы, обследуют. А там как получится. — И, нахмурившись, все-таки вернулась к предыдущей теме: — Что это за мужчина с тобой был? Кто он?
— Никто. Просто друг, мам.
— А Андрей?
— А что Андрей? — пожала плечами, вспоминая вчерашний разговор с мужем и глотая колючий ком. — Ему не до меня.
— Не нравится мне твой тон, — покачала она головой.
— Мам, можно я пока у тебя поживу несколько дней? — спросила прямо в лоб.
Она на секунду замерла, вглядываясь пристально, будто надеялась прочитать, что случилось, у меня на лбу.
— Ага?! Выкладывай! Что натворила? — сразу пошла в наступление.
Вот так всегда.
Я устало выдохнула, откидывая голову назад и разглядывая новый потолок в палате. Родители воспитывали меня в строгости, требуя полного послушания. Я не была капризным или проблемным ребенком, но это не спасало от наказания всякий раз, когда происходило что-то нехорошее с моим участием.
А самое обидное было даже не то, что я могла пострадать, а то, что никто из родителей не пытался выяснить, кто прав, и, даже если я оказывалась пострадавшей стороной и совершенно не была виновата, все равно наказывали меня.
Всегда.
Во всем!
Проще было дать нагоняй мне, посадив под домашний арест и лишив всех плюшек, чем пытаться узнать, кто первый начал, и портить отношения с соседями.
И вот опять. Мама еще не услышала моей истории, не узнала, в чем дело, не вникла в суть, а уже: "Что натворила?"
— Я развожусь с Андреем, — отрезала жестко. — И мне нужно успеть найти съемную квартиру.
— Как это разводишься? — всплеснула руками родительница. — Ты с ума сошла? Такого мужа золотого бросать? Женя?! Это из-за этого гоблина, что ли, который с тобой приехал? — Мне даже обидно стало, как она обозвала моего ангела-хранителя. — Из-за него все, признавайся? Ой, позор на нашу голову! Пошла по рукам! Ты что ж такое творишь? А о дочери подумала?
