Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
и загружают в фургон для 15-мильной36 поездки на необъятную американскую каучуковую плантацию, откуда в Соединённые Штаты вывозят огромное количество каучука. Пока мы едем через лес высоких гевей, водитель непрестанно восхищается моей отвагой, в то время как я вновь и вновь повторяю, как мне стыдно за то, что я в таком состоянии.
"Не берите в голову. Многие из наших мужчин, проделав весь путь из Нью-Йорка практически без остановок, страдают намного сильнее, чем вы, – утешает он. – И, кроме того, именно дезинфекция срубает их напрочь", – и его слова заставляют почувствовать себя чуть менее посрамлённой.
Наконец он оставляет меня у дверей небольшого госпиталя, где меня тут же встречает доктор Уокер, который и сам чувствует себя не слишком хорошо, только недавно оправившись от приступа малярии. Тем не менее он помогает затащить меня наверх – как раз тот случай, когда хромой ведёт слепого, – и передаёт миниатюрной медсестре-туземке, которая быстро раздевает меня и укладывает в постель. После этого я практически ничего не помню, так как крепко сплю на протяжении почти 48 часов. Когда же в конце концов просыпаюсь, то совершенно здорова, бодра и горю желанием двигаться дальше.
Доктор Кэмпбелл, главврач, истинное воплощение доброты, говорит мне, что сейчас со мной всё в порядке и что это был случай полного истощения, вызванного множеством причин, как то: длительной подготовкой к отъезду; прививками от тифа, жёлтой лихорадки, холеры, столбняка и оспы; постоянным возбуждением; нескончаемыми часами полёта; нерегулярным сном; небрежным питанием и наконец, что не менее важно, тщательным опрыскиванием и дезинфекцией перед посадкой на Рыбацком озере. Всё это вместе взятое обычно атакует новичков на данном маршруте, вызывая различные осложнения, такие как глухота, головокружение и прочее подобное. Вот что случилось со мной, точно так же, как и с тремя мужчинами в соседней палате. Оказалось, что я выздоравливаю быстрее, чем они, и это меня почти полностью успокаивает.
Ещё два дня я жадно ем и сплю, пишу письма своему мужу и друзьям, и даже одному малоприятному пронырливому человеку, совавшему нос не в свои дела, а также знакомлюсь с другими врачами и местными медсёстрами. Получив образование в миссионерских школах, эти хрупкие чернокожие девочки в совершенстве говорят по-английски, очень точно и в забавной, изящной манере. Одна из девушек собирается замуж и выбирает мой пояс с позолоченной цепочкой в качестве свадебного подарка. В последний день я наношу визиты доктору и миссис Кэмпбелл в их уютном гнёздышке неподалёку от госпиталя и очаровательной молодой миссис Хендрикс, жене одного из чиновников Файерстоуна, живущей на гигантской плантации в нескольких милях оттуда. Их дом находится на вершине холма, и из него открывается великолепный вид на Либерию. Неподалеку находится Американский загородный клуб, где местный сторож с огромной гордостью показывает мне американский музыкальный автомат.
Робертс Филд – Аккра
37
11 августа
Наконец мне объявляют, что я пришла в необходимую для продолжения путешествия форму, и, с выражением глубокой благодарности простившись с доктором Кэмпбеллом, доктором Уокером, доктором Данджесом и моими маленькими медсёстрами, пообещавшими молиться за меня, я отбываю на тот же аэродром Робертс Филд, где всего четыре дня назад чувствовала себя столь ужасно.
Здесь я вхожу на борт ДиСи-3, направляющегося в Аккру, и вылетаю туда с новой группой военных и врачей. Все они крайне дружелюбны, но я скучаю по первому контингенту, с которым стартовала из Нью-Йорка. Кто-то уверяет, что я догоню его по дороге, и я надеюсь, что так и будет.
Среди моих новых попутчиков – доктор Клауссон, руководитель зубоврачебной школы в Багдаде, совершающий нынче обзорную поездку по лагерям американской армии в Африке, чтобы организовать везде там надлежащую стоматологическую помощь. Одетый в белоснежную гражданскую одежду, очень полный, голубоглазый, весёлый и словоохотливый в чрезвычайно познавательной манере, он оказывается ценным спутником в путешествии, поскольку знает свою Африку от А до Я. Он охотно делится со мной способом, как комфортно путешествовать на этих ДиСи-3, избегая их маленьких металлических ковшеобразных сидений, где приходится мучиться часами, и сворачиваясь вместо этого калачиком на грузе, предпочтительно на шинах, являющихся, по его словам, самым удобным местом для отдыха. Я прислушиваюсь к этим советам и, следуя его примеру, вскоре выясняю, какие типы груза наиболее подходят для моих костей, давая возможность приятно вздремнуть. Я соглашаюсь, что шины хороши, как и свёрнутые в бухты канаты, однако следует избегать "ухабистых" предметов, таких как картофель и арбузы.
Мы летим весь день, приземлившись лишь однажды, дабы пополнить топливные баки в Такоради38. Когда мы вновь поднимаемся в воздух, я обнаруживаю, что на этот раз сижу рядом с молодым американским курьером (таким же светловолосым и голубоглазым, как доктор Клауссон, однако отнюдь не разговорчивым), который никогда не выпускает из рук доверенную ему дипломатическую сумку. Он с ней спит, сидя, как кол, на своём ковшеобразном сиденье, берет её с собой в туалет, а на остановках – в столовую и, вне всяких сомнений, в постель … На всём пути от Робертс Филд до самого Каира он не расстаётся с драгоценной поклажей, похожей на белый спортивный мешок. Он очень осторожен во всём, что говорит, и в основном хранит молчание, никогда не отвечая на какие-либо вопросы и терпя массу добродушных поддразниваний, при этом ничуть не расстраиваясь и не раздражаясь. И только если кто-то прикасается к его заветному мешку, он краснеет до корней волос, бросая острый, как кинжал, взгляд на обидчика, – поистине прекрасный и надёжнейший молодой человек. Когда я спрашиваю его имя, он отказывается представляться, как впрочем, и не говорит ни откуда родом, ни куда следует. Более того, он смотрит на меня с подозрением и, вероятно, с той минуты, как впервые заметил меня тем утром, решает, что я опасный персонаж, летающий повсюду без ведома властей. Я пытаюсь показать ему своё удостоверение, но безрезультатно.
"Любой может это подделать", – опасливо произносит он, и тогда я сдаюсь и оставляю его в покое. Со временем все остальные делают то же самое, и к моменту нашего отлёта из Каира он если и не подвергается бойкоту, то, по крайней мере, является волком-одиночкой, – однако надёжным, верным и осторожным до конца.
Мы следуем вдоль Берега Слоновой Кости, где не только можем легко стать целью обстрела вражеских самолётов и подводных лодок, но и где о наших передвижениях постоянно сообщают в Дакар, а значит, и немцам. Береговая линия выглядит довольно прямой, и очень разителен контраст между голубой
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
