промышленника, неважно, фабрикант он, помещик или журналист, передыхов не знает. Конкуренция! Стоит промедлить, и тебя оттеснят. Для того, чтобы остаться на своём месте, нужно бежать изо всех сил. Для того, чтобы продвинуться вперед хоть на пядь — ещё быстрее.
Вернусь к журналам сегодняшнего дня. «Современник» толщиной в триста двадцать страниц обошелся мне в восемь с половиной рублей. Номер «Библиотеки для чтения» стоит пять рублей. Нумерация раздельная, но в сумме восемьсот страниц с лишком. Ну, и какой журнал я выберу?
Одоевский: Журналы не свиньи, их по толщине не выбирают.
Магель: Это для вас не свиньи, вы человек высокообразованный, взыскательного вкуса. Но кассу делают не такие, как вы, таких как вы в обществе один на сто, даже один на тысячу. Кассу делают люди дюжинные, такие, как я — в образном, разумеется, смысле. Я человек простой, тонкостей не понимаю, мне лягушку хоть сахаром облепи, в рот не возьму. Я в Петербурге по случаю, и вот зашел в магазин купить что-нибудь для семейства, чтобы читали долгими зимними вечерами. И потому возьму ту книжку, которая и дешевле, и толще. Да и потом, майская книга «Библиотеки для чтения» недурна. В ней есть новая повесть господина Загоскина, в ней есть душещипательная иностранная повесть «Итальянские Арфисты», в ней есть статьи о Галлее, Ньютоне и Гершеле, в ней есть критики на комедии Грибоедова, в ней есть критики на «Ревизора», в ней даже есть разбор новейших португальских и бразильских поэтов! А также всевозможнейшие сведения о сельском хозяйстве, об охоте на крокодилов. Даже обзор новейших парижских мод есть! Как устоять?
Купил, привёз домой, начал читать вслух семье при свете пары сальных свечей, а там, глядишь, и подписался на весь год. Соседи, навещая меня, увидели, что это хорошо, сначала попросили книжку на недельку, для домашних, а затем прониклись и тоже стали подписчиками. Не все, не все, конечно, но кое-кто. В семь раз лучше, чем никто.
И это не пустые измышления. Я справлялся: книжная лавка Смирдина распродала, вместе с подпискою, семь тысяч майских книжек «Библиотеки для Чтения». И пятьсот сорок — первой книжки «Современника». Я учитываю, что «Библиотека для чтения» издается владельцем лавки господином Смирдиным и распространяется полностью через эту лавку — или через контрагентов, — в то время, как журнал Пушкина может распространяться и иными путями, но разница между семью тысячами и пятью сотнями — разительна.
И вот появляется новый журнал, который хочет отбить читателя и у господина Смирдина, и у господина Пушкина. Сразу встает вопрос: как это сделать? Как?
Краевский: публиковать наилучшие произведения отечественной словесности.
Магель: А таковых довольно станет? Есть ли авторы, которые предпочтут новый журнал, так и назовём его для наглядности, «Новый», журналам Смирдина, Пушкина и многим другим, не забудем, что есть и другие журналы в России. Насколько я знаю, даже и здесь присутствующие связали себя словом, пообещав свои творения «Современнику».
Да и в журнале господина Смирдина публиковаться — чем худо? Платит Смирдин отменно, по двести рублей с листа, а лучшим писателям и больше. И, наконец, главное. Посмотрите, сколько написали эти лучшие писатели за прошлый год, хватит ли этого заполнить тысячи страниц нового журнала? Сумлеваюсь штоп.
Одоевский: И каков же ваш вывод?
Магель: Вывод простой, лучше меньше, да лучше. Лучше меньше журналов, но лучшего качества. И поэтому стоит приобрести какой-нибудь уже существующий журнал, или войти с ним в долю, нежели заводить новый, с хорошими шансами на провал просто из отсутствия достаточного платежеспособного спроса. Пока чтение остаётся уделом людей богатых, иного ждать не приходится.
2. Письмо, написанное после совещания у генерала Давыдова
А. А. Краевский и В. Ф. Одоевский — А. С. Пушкину
Убежденные в том, что существование двух журналов в одном и том же духе издаваемых может только вредить им обоим, мы предлагаем следующие условия:
1-е. Испросить к 1837 году дозволение на издание «Современника» в 12 книжках.
2-е. Александру Сергеевичу взять на себя выбор статей, суд над книгами по чисто литературной части; нам же все сие предоставить по чисто ученой части.
3-е. Такое разделение не снимает с нас обязанности участвовать и в литературной части «Современника» доставлениями в оную повестей и разборов литературных книг, но в сем случае принятие или непринятие даже наших собственных статей предоставляем суду Александра Сергеевича. Мы желаем быть полными хозяевами лишь в ученой части.
4-е. Набор, печатание, своевременный выход книжек, словом, все хозяйственные хлопоты мы берем на себя — а в конце года составляем в оных отчет.
5-е. Александр Сергеевич обязывается в каждый № поместить хотя одну свою статью стихотворную или прозаическую.
6-е. Денежный расчет делается следующим образом: из общей суммы отсчитываются издержки на типографию, бумагу, выписку журналов и плату книгопродавцам за комиссию. Засим вся остальная сумма делится на 3 равных части; из коих одна Александру Сергеевичу, две другие нам; на покупку литературных статей употребляет деньги Александр Сергеевич, на покупку ученых — мы.
В силу такого распоряжения ни одна из высоких договаривающихся сторон не имеет более права требовать особенного возмездия за свои статьи, в какую бы часть они ни попали.
NB. Таким образом, полагая подписную цену «Современника» в 50 рублей на ассигнации, и полагая на напечатание 240 листов (по 20 в книжке) 15 000 р. и на книгопродавцев 5000 р. при тысяче подписчиков, каждый может получить 10 000 р., при 2000-х подписчиков — по 25 000 р. Учреждение своей книжной лавки, что уже приготовляется, значительно уменьшит издержку на плату книгопродавцам за комиссию.
Согласие Александра Сергеевича на сии условия будет иметь следствием деятельное участие нас обоих в «Современнике» нынешнего года (и по самой сходной цене) — как для составления статей, так и для хозяйственных распоряжений, корректуры и проч. и проч.
Глава 4
Замок в лесу
— Дилижанс, конечно… но кусается! — сказал сотрапезник, коллежский секретарь Бухтин. — Пятьдесят пять рубликов — спиною вперёд! И вещей с собой возьмешь самую малость. А если со слугами… — он махнул рукой, показывая, что дело безнадежное.
Мы обедали в господской зале трактира, что расположился сразу за новгородской Померанией. В этом трактире обыкновенно и находили пропитание путешествующие из Петербурга в Москву и обратно. Проезжающих было изрядно, и я пригласил коллежского секретаря за свой стол, иначе ему пришлось бы ждать и ждать. Он, как и я, путешествовал в собственном экипаже на собственных же лошадях, что нас и роднило. На тех, кого везли
