— Нет, цыпленок, не сильно, — голос рядом со мной слишком грубый и мужской для подруги, поэтому я мигом вскакиваю с дивана, забывая про стыд, головную боль и все остальное, потому что в кресле рядом, развалившись и закинув руку на спинку, сидит, мать его, Дима! Что?
— Либо я перебрала и у меня глюки, либо это реально ты сейчас сидишь в квартире моей подруги, — бормочу, пытаясь осмотреть себя. Вдруг я голая? Мало ли.
— Ты перебрала, конечно, но это и правда я, — улыбается засранец, вставая с кресла. Он подходит ко мне, а я только и могу стоять как истукан, хлопая глазами, и ждать, что он выкинет. Мне стыдно и страшно, я вообще не понимаю, что у меня внутри!
— Что ты тут забыл? — хриплю, складывая руки на груди.
— Поговорить пришел, потому что вчера ты была не в состоянии. Твоя подружка открыла дверь, а потом куда-то убежала, сказала ждать, когда ты проснешься.
— Вот стерва…
— Ты бы умылась, — Дима усмехается и двумя пальцами хватает мою прядь волос, глядя так брезгливо, словно та испачкана черт знает чем. — Давай, цыпленок, беги в душ, а потом поговорим, да?
— Хватит разговаривать со мной так, словно я умалишённая, — разворачиваюсь и отхожу от Димы. В душ и правда надо бы сходить, да и макияж, наверное, размазался по всему лицу.
— Почему как? Умудрилась же влюбиться в моего бестолкового брата, — усмехается Дима.
— Будь тут, я скоро приду, — фыркаю и иду в душ, даже не оборачиваясь на этого кретина. Их семейка меня с ума сведёт, вот серьезно.
Вода слишком холодная, чтобы расслабиться, но самое то, чтобы взбодриться и привести мысли в порядок. Потому что у меня уже кипит голова от всего происходящего.
Как Анька вообще могла свалить и впустить в квартиру Диму? В свою квартиру! Она его даже почти не знает, черт возьми, чем думала вообще?!
Стою, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг снова вздрагиваю все от того же голоса.
— Ты слишком долго, — говорит Дима, стоя в ванной. Ну офигеть, конечно. Я понимаю, что стекла кабинки мутные, но черт возьми, там все равно что-то видно!
— Выйди отсюда к черту! — пытаюсь прикрыться хотя бы мочалкой, выдавливая побольше пены. Щеки заливает краской от стыда и неловкости, но, судя по всему, Дима чувствует себя как никогда спокойно, потому что выходить явно не собирается.
— Да ладно тебе, я и получше фигурки видел, так что не бойся, на тебя не накинусь.
Волна обиды захлёстывает, и мне хочется выскочить из душа, чтобы надавать этому придурку по его смазливому лицу. У них семейное меня оскорблять, да? Если так, то пусть все дружно катятся к черту.
— Если ты решил, что твой брат меня недостаточно оскорбил, и захотел добавить, то нет, спасибо, его слов было вполне достаточно, — выключаю воду и чуть открываю дверцу душа, чтобы схватить с вешалки полотенце. Уже пофиг, даже если Дима увидит меня голую, просто безумно обидно. — Всё сказал, что хотел? — заворачиваюсь в полотенце и выхожу из кабинки. — Можешь проваливать.
— Слушай, цыпленок, — Дима хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом. Он выглядит каким-то напряжённым, и мне уже не особо это нравится. — Я конечно не рад, что ты решила не покупать гандоны в супермаркете по четыреста рублей, а выбрала бесплатного, который по совместительству является моим братишкой, но это не значит, что я тоже перед тобой в чем-то виноват.
— Я прекрасно знаю, что ты мне ничего не обещал и вообще не должен был ничего делать ради меня, но позорить при всех друзьях тоже было необязательно! И сейчас… тоже необязательно. Я и так знаю, что фигура у меня не очень.
Мы стоим в ванной моей подруги, на мне одно полотенце, и Дима находится критически близко. В какой момент все пошло не в ту сторону?
— Во-первых, у тебя нормальная фигура, — Дима закатил глаза и взъерошил волосы пальцами. — И когда это я тебя при всех опозорил?
— Когда не смог удержать в штанах свой член! Я все понимаю, она красотка и все такое, но все сразу подумали, что ты меня ни во что не ставишь, раз так просто пошел и трахнул другую, и… — я вижу, как Дима улыбается, и опускаю плечи, замолкая. В этом нет смысла. — Забей.
Выдергиваю руку из хватки и выхожу из ванной комнаты, разочарованная в жизни и в парнях окончательно, как вдруг…
— Ты серьёзно решила, что мне хватило бы семи минут, чтобы трахнуть девчонку? Ты слишком хренового мнения обо мне, цыпленок.
И почему-то я улыбаюсь…
Глава 7
Сижу, постукивая ногтями по столу. Кофе в горло не лезет, но я упорно проталкиваю внутрь глоток за глотком, чтобы хоть немного проснуться, игнорируя тот факт, что этот напиток меня давно уже не бодрит.
В голове, как и обычно, дурацкие мысли, и я уже даже не стараюсь их прогонять, бестолковое это занятие, давно убедилась. Смотрю в окно и думаю: идти на пары или забить на всё и остаться дома. И, на самом деле, второй вариант меня манит куда сильнее, но совесть изнутри больно щипается, подбиваемая ответственностью.
Просто, кажется, прогуляю один день, потом и вовсе никогда туда не вернусь. Потому что отдаю себе отчёт, что не хочу идти на пары только лишь из-за двух близнецов, которые за последние пару недель умудрились перевернуть мою жизнь на все сто восемьдесят градусов.
Андрея видеть не хочу, Диму видеть не хочу, да блин, я даже Аньку видеть не хочу! Свалила вчера, впустила Диму в квартиру, а пострадала от этого я. И оскорбить успел, и в ванной на меня пялился, и тонко намекнул, что ни в какой кладовке сексом он с той Машей разрисованной не занимался.
Ну, на самом деле он не так сказал, но суть была примерно та же.
Хотя, если честно, суть была вообще другая, потому что «Конкретно в этой кладовке и конкретно эту Машу я не трахал, а два пальца вообще за секс не считаются, цыплёнок».
Я чуть не блеванула, когда он рассказывал. Но, если верить ему, он сделал это ради меня. Но не для того, чтобы, как изначально я думала, Андрей меня утешил и мы были бы вместе после всего произошедшего. А чтобы я наконец убедилась, какое его брат дерьмо. И, как бы смешно это ни звучало, но в этом-то я сполна убедилась. Андрей дерьмо какое поискать.
Дима рассказывал мне всё это, сидя на диване у Аньки, он закинул руку на моё плечо, даже не парясь о том, что я всё ещё сижу в полотенце. А я сидела и тушевалась, переживая, чтобы не оголились те части тела, которые при нём оголяться уж точно не должны.
Он посидел ещё где-то полчаса, рассказывая мне о Маше, о том, что наш план провалился, и мириться с Андреем ему придётся как-нибудь иначе, а не с помощью вечно нахваливавшей его меня. Ну, честно признаться, и актриса из меня была так себе.
На вопрос: зачем им вообще мириться, раз у них такая ненависть, Дима ответил «ради мамы», и других вопросов я задавать уже не стала. Ушёл он так же быстро, как и появился, но видеть отчего-то мне его больше не хотелось. Потому что как мне с ним общаться? Мы не друзья ведь? Нет. Знакомые, и то он меня всё еще раздражает, а я его… а он наверняка даже моё имя не помнит.
