из них (наверняка главарь, вожак) подошёл ко мне вплотную, и, не снимая капюшона, бросил следующее:
— Я передумал; захорони меня в одном из замков владений Бург.
Что я пережил! Что прочувствовал! Меня словно облили ведром ледяной воды!
Человек, смеясь, снял капюшон: это был Виль д'Э! Собственной персоной — только несколько преобразившийся, изрядно помолодевший.
— Что тебе нужно? — Вскричал я, топнув ногой от досады и негодования. — Предатель и подлец!
Всё так же странно смеясь («ха, ха, ха», будто робот, будто машина), призрачный господин снизошёл до следующей фразы:
— Не знаешь ты значения слову «подлец» (а ещё учёный, образованный, убелённый сединами «краевед»). Подлец — это тот, кто лезет к деве в подол.
— Спешу тебя расстроить, разочаровать, — заметил я, придерживаясь того же ехидно-язвительного тона, что и мой оппонент, — но подлец — это тот, кто поступает подло! Ты вполне отвечаешь сему определению…
— Ъ, а в моё время считалось иначе… — Задумался грабитель. — Ну да ладно. У меня есть к тебе дело, имеется разговор.
Я поморщился: да, есть у нас, нордов особенность говорить в одном предложении одну и ту же фразу, но разными словами. Судя по всему, лет сто назад это было доведено до крайности (тогда, как сейчас всё несколько иначе).
— Я не веду никаких дел с преступниками, — гордо отрезал я, — мне слишком низко.
— Низко?! — Взбеленился призрачный господин (который и сейчас выглядел так, словно на туман напялили одежду). — Да как же ты смеешь, смерд? Я выше тебя по статусу, положению и происхождению!
— Может быть, — устало ответствовал я, — но хоть пытай, а с человеком, растерявшим всякий стыд, совесть, достоинство и честь…
— Довольно! — перебил меня Виль д'Э, — даю слово дворянина, слово рыцаря и мужа: сыщешь мне эльфа — и мы в расчёте! Верну всё твоё добро в целости и сохранности.
— Где же мне его сыскать? — спросил я у самого себя.
Похоже, что мои мысли вслух падший владетельный князь принял на свой счёт:
— Когда-то они были повсюду — на всей площади Северных кронств; ныне же прячутся в густых, дремучих лесах заповедников Фантазии, а также в резервациях. Поэтому я в качестве подсказки и упомянул о замках владений Бург — там зиждется Могучая дубрава.
— Отчего ты сам не займёшься этим? Ты и твои люди…
Но призрачный господин не слышал меня; зацикленный на своих раздумьях, он повторял вслух одно и то же, бормоча это:
— Где эльф? Высокий такой, и худой; наглый… Найдёшь его — будет тебе награда, а нет — пеняй на себя, ибо ты и сам забрёл в наши земли без спроса, прячась тёмной ночью в кустах, как трус.
Это он намекал на то, что я с лопаткой производил анализ почв? Я пришёл к выводу, что от фантома мне уже не отделаться без посторонней помощи.
— Один я не справлюсь, — пошёл я на хитрость, — кучер не в счёт. Дай мне людей.
— В качестве наёмников лучше всего использовать гномов, — высказался кто-то из окружения призрачного господина, — они сильны, отважны и выносливы.
— Гномов?! — Зашёлся в ухмылке предводитель разбойничьей банды. — Эти карлики боятся дневного света! Чем трепаться попусту, лучше везите кердиково добро в наше логово!
Уже при слове «наёмников» я краем уха расслышал некий гул, непонятно откуда доносящийся; при слове же «карлики» и вовсе произошло невероятное: разверзлись вдруг хляби земные, и из прорытого неведомыми кротами хода под бледные лучи ночного светила вынырнули несколько низкорослых, коренастых мужланов — преисполненных трёхдневной щетины на ланитах, длинных бород до пояса и рук, до локтей разукрашенных татуировками. На этих бравых увальнях были внушительных размеров сапожищи, а ещё от них несло весьма пренеприятным запахом.
Я похолодел: меня убьют или приспешники призрачного господина, или вот эти; одно из двух. Видимо, настала пора мне помолиться, ибо тех — двенадцать (не считая призрака), и этих — примерно столько же. В худшем случае я паду от руки сразу двух дюжин ночных сталкеров!
Однако новоявленным особам было совсем не до меня: не обращая никакого внимания на перепуганного насмерть горе-путешественника, гномы (а это были именно они) начали переругиваться с уже знакомой мне компанией:
— Кого это вы назвали наёмниками? Кого это вы назвали карликами? Кто это боится дневного светила? Наше кронство не имеет привычки прощать подобные речи!
— Где же ваше кронство? Не вижу его на карте. — Противно заулыбался матовый, полупрозрачный фантом — наверное, он был бы вовсе бесцветным, неразличимым, но лунный свет действовал на него ровно так же, как солнечный — на фосфор.
— Невежда! Ты прекрасно знаешь, что наше кронство — под землёй; под могучими горами, скалами крутыми.
— Браво! — Хлопал в ладоши тот, кто впервые мне явился ещё в Ввумне, и кого я считал чуть ли не другом. — Ъ, но я не наблюдаю здесь ни лесов, ни гор; сплошь заболоченная трясина, покрытая кочками. Откуда ж вы явились?
— Мы не живём в лесах, — ворчали гномы, прижимаясь друг к другу, — мы уже давно разделались бы с вами, людиянами, коли б не ваш пастух, которого не одолеть огнём и мечом.
— Зато в лесах живём мы, — изрёк новый, ещё не будоражащий мой слух ранее голос, — И нам не пристало бояться призраков, ибо за веки вечные мы в магии поднаторели.
Одинокий эльф сосредоточился, напрягся и послал мощный энергетический импульс в сторону своего противника — и получил ответный. Так мысленно, на расстоянии они обменивались эмоциями, и сей бой был нелёгким весьма.
«Это точно эльф — человек так не умеет!» — подумал я.
Эльф и призрак человека боролись друг с другом по-разному — духовно, ментально, магически, физически, энергетически. Это было удивительное зрелище, занимательное зрелище, но смотреть на этот поединок мне всё равно было неприятно: я решительно и категорически против подобных вещей. Одно из трёх: или я слишком стар, или во мне очень много женского начала, или я попросту трушу.
Я сразу отбросил подобные мысли: я ещё не древний, глубокий старик; я мужеского полу, и я не тряпица. Ведь и среди дев воительниц хватает, а что же до меня — мне просто драки как событие неинтересны. Сейчас, глядя на капающую эльфийскую кровь, я испытываю нечто вроде… Не то, чтобы отвращения — нет, скорее, сочувствия и сожаления, что всё пошло именно так и зашло так далеко. Неужто невозможно уладить конфликт как-то иначе?
Мало кто знает, но кровь эльфов — нежно-голубого цвета; на вкус же напоминает ополаскиватель для полости рта (но не столь мятный). Пролившись вдруг на землю в результате несчастного случая,
