эльфийская кровь является уникальным жидким удобрением, которое способствует быстрому росту причудливых представителей флоры — что я и наблюдал ныне, ведь в месте падения столь драгоценной капли уже буйно цветёт прекрасная роза.
По другую от меня сторону гномы разбирались с людьми, и изначальная ничья вскоре увенчалась победой первых. Также и эльф, растеряв колоссальное количество своих энергетических ресурсов, выглядел выжатым, как лимон — зато мой преследователь наконец-то повержен! Или… Нет?
Починив мою повозку и приведя в чувство кучера, гномы пригласили меня следовать за ними в прорытый ими ранее тоннель — я согласился, понимая, что особого выбора у меня нет. Ещё, я сетовал на то, что трупы-то убиенных следовало бы закопать — предать земле по-человечески.
Вот именно: ключевым словом являлось «по-человечески»; похоже, у гномов всё несколько иначе. Что же до эльфа — больше я его не видел; победив фантома, он скрылся так же стремительно, как и объявился. Скрытность, быстрота, бесшумность — вот отличительные признаки эльфа. И судя по тому, что эльф сражался на стороне добра, я сделал вывод, что он, скорее всего, из благородных эльванов — ибо эльдры7 однозначно поддержали бы зло.
Когда я очутился в гномьем убежище, они обступили меня и начали расспрашивать о том, о сём. Я без обиняков раскрылся, что их «покорный слуга Кердик — всего лишь естествоиспытатель». Удовлетворившись этим заявлением, они этим ограничились и сначала долго помалкивали — пока не снизошли до того, чтобы попотчевать меня своими фирменными блюдами.
Досыта наевшись, я улёгся было вздремнуть (да, я ведь странствующий торговец и свободный турист — поэтому торопиться мне особо некуда), но тут, как на грех, прибежал один гномёнок и с воем, дикими воплями начал жаловаться старшим, что люди опять потревожили их шахты и каменоломни — увы, люди способны на то, чтобы присвоить себе то, что им не принадлежит.
Старшие пожурили малого за его нытьё, но тут один из гномов, закуривая трубку, сказал:
— А ведь он прав! Мало нам бед от этих проклятых? Мы добываем минералы, а люди…
— А люди хотят построить своё на том, что уже выстроено до них, — поддержал его второй, — либо строят новое в соседнем месте, а наше заваливают наглухо. Десятки лет работы насмарку!
Так я выяснил, что уже много лет со стороны людей происходит намеренное угнетение, унижение гномов по происхождению, по росту, по образу жизни и полёту мысли.
— Революция! — Поднялся один.
— Революция! — Поднялся другой.
— Революция! — Поднялся третий.
Глядь — уже целая ватага набралась!
Воспользовавшись неразберихой, я кинулся наутёк, но в этом огромном лабиринте, в этих многоярусных подгорных ответвлениях заблудиться нетрудно — и вот я уже в некоем роскошном чертоге; я оказался в подобии самого настоящего музея.
Долго ходить и глядеть на убранство стен мне не пришлось: я почувствовал, что в комнате я не один.
— Кто здесь? — прошептал я.
Судя по тому, что ко мне подошли сзади, но не зарезали, а всего лишь положили руку на плечо (гном оказался высок для своего племени), я понял, что хозяин комнаты мне не враг.
— Вижу я, что ты, несмотря на то, что человек, пошёл по стопам таких наших собратьев, как Арн Говорящий, Наиварр и Морриган — ибо они также слыли известнейшими летописцами своих эпох. — Сказал незнакомец.
— Да, я же краевед, — подтвердил я.
— Так сохрани же, в свой свиток запиши, что в истории гномов вот-вот начнётся новая глава — и либо мы погибнем все до единого, либо выстоим и отстоим своё!
Я внимал его речам безмолвно.
— На свой страх и риск, на свой великий и ужасный грех я выстроил машину времени.
Гном-инженер подошёл ближе и перешёл на шёпот:
— Я бывал в будущем: женщины в нём расслабились; изнежились, распоясались. Дети, дети напрочь отбились от рук.
Он проследил за моим взглядом; уловил, на что я делаю упор и ориентир.
— Музыкальный проигрыватель? Картина маслом на стене?
Я кивнул — озадаченный, растерянный, но — восхищённый.
— Будучи в параллельном мире, который тамошние жители называют «Земля», я не терял времени зря, впитывая и изучая культуру и искусство, сравнивая с нашим и делая выводы.
Немного помолчав, гений своего времени продолжил:
— Я привёз сюда виниловую пластинку под названием «И справедливость для всех»8, голос и инструменты которой звучали столь искренне, столь правдиво, столь проникновенно, что… Стоило моему народу хоть раз услышать эту мелодию, как она сама начинала навязчиво играть в их головах. А картина «Симфония разрушения»9 была написана столь откровенно, столь явственно показывала всю суть продажных политиканов, куривших фимиам и предающихся разврату и искушениям вроде игральных карт и красивых женщин, вся эта мина на их лицемерных рожах…
Слушая речи этого гнома, я проникся к нему и ко всему его народу сочувствием; мне стало нестерпимо жаль их — больно и обидно, когда тебя притесняют.
Внезапно мой взгляд остановился на огромной чёрной книге, чей переплёт, окаймлённый кроваво-красной рамой, выглядел несколько жутковато. Сама же книга была столь больших размеров, что занимала половину помещения и размещалась на не менее тяжёлой подставке.
— «Некрономикон»? — предположил я.
— Он давно уничтожен, — ответил мне инженер, чьего имени я, наверное, так никогда и не узнаю. — Это — «Pax Magica», антипод «Книги героев»; в этом бесценном фолианте невидимыми чернилами содержится тайное знание. Рагнильда, Олертофикс, Виль д'Э, Магнус/Казаан, Ксандр/Визигот, Рубина/Инзильбет, Колдрон, Аманита, Драко, Бендикс, Вранолис, Груунк, Еттин, Ёллейн, Тхроугхт — все злые волшебники расписывались в ней…
— Как эта книга к тебе попала? И почему она находится здесь?
— Лучше ей быть в надёжных руках — думаю, я достойный хранитель столь древнего писания.
Спорить с гномом-учёным я не стал; между тем, гул снаружи всё нарастал.
— Пойдём, — позвал меня хозяин уникального музея и владелец раритетов и антиквариатов, — по всей видимости, народ мой уже готов восстать с колен; готов оковы сбить и утереть нос захватчикам.
Когда мы вышли в широкий коридор, то взору моему предстала картина, в которой ожесточившие свои сердца и вооружённые до зубов гномы, в полной боевой экипировке (включая нанесённые на руки и лицо руны) выстроились в войско, стучащее по своим щитам рукоятками топориков.
— Джасысыз лазд, джасысыз рэйбд, джасысыз доон! Соу'грим, соу'чру, соу'риэл!10 — Торжественно и грозно рычали гномы-революционеры, гномы-освободители.
— Однажды княжество Хладь отбросило своих захватчиков назад; однажды маленькое, но гордое графство Швиния откололось от вульготона Тиранния, — сурово изрёк вождь низкорослого народа, — теперь и наш черёд воспрянуть духом и восстановить справедливость; низложить организатора набегов и нападок. Во
