— Вы отправили лазутчиков?
— Двое уже вернулись, и я жду третьего, самого ловкого.
— Что вы сделали еще?
— Насколько было возможно, я действовал в соответствии с планом вашего величества, то есть продвигался прямо из Регенсбурга на Вену по большой дороге вдоль Дуная, транспортируя по реке больных, раненых, — иными словами, все, что затрудняет продвижение армии.
— Так! Судов нам хватит: я приказал купить все, которые можно было найти на речках и реках Баварии, и они должны спуститься к Дунаю по мере того, как преодолеют притоки; потом я взял тысячу двести моих лучших моряков из Булони — может быть, придется вступить в бой на островах. Вы приказали купить лопаты и кирки?
— Пятьдесят тысяч; этого достаточно?
— Не так уж и много. Короче, какие распоряжения вы отдали с вечера тринадцатого, с тех пор как вы здесь?
— Сначала я приказал сконцентрировать все войска в Регенсбурге…
— Разве вы не получили письма, в котором я вам приказывал, наоборот, объединить все силы в Аугсбурге?
— Получил и в соответствии с ним дал контрприказ Удино и его корпусу, находящемуся уже в пути; но я посчитал своим долгом оставить Даву в Регенсбурге.
— Значит, армия разделена на две части: одна — в Регенсбурге, а другая — в Аугсбурге?
— И с баварцами между ними.
— А было уже где-нибудь столкновение?
— Да, сир, в Ландсхуте.
— Между кем?
— Между австрийцами и баварцами.
— Какая дивизия?
— Дивизия Деруа.
— Баварцы действовали хорошо?
— Великолепно, сир; тем не менее они были вынуждены отступить перед четырехкратно превосходящими силами.
— Где они в данный момент?
— Здесь, сир, в Дюрнбухском лесу, под прикрытием Абенса.
— Сколько их там?
— Приблизительно двадцать семь тысяч.
— А где эрцгерцог?
— Между Изаром и Регенсбургом, сир, но район настолько покрыт лесом, что невозможно добыть точные сведения.
— Позовите офицера, прибывшего от маршала Даву.
Бертье передал приказ адъютанту, тот открыл дверь и ввел молодого, лет двадцати пяти-двадцати шести, офицера конных егерей.
Император быстро взглянул на вошедшего и удовлетворенно кивнул: невозможно было представить себе более красивого и более элегантного кавалериста.
— Вы из Регенсбурга, лейтенант? — спросил император.
— Да, сир, — ответил молодой офицер.
— В котором часу вы оттуда выехали?
— В час ночи, сир.
— Вас прислал Даву?
— Да, сир.
— В каком положении он был в момент вашего отъезда?
— Сир, в его распоряжении были четыре пехотные дивизии, дивизия кирасир, дивизия легкой кавалерии.
— В целом?
— Приблизительно пятьдесят тысяч человек, сир; только генералы Нансути и Эспань с тяжелой кавалерией и небольшой частью легкой кавалерии и генерал Демон с резервными батальонами и большим артиллерийским парком перешли на левый берег Дуная.
— Сосредоточение войск вокруг Регенсбурга прошло без осложнений?
— Сир, дивизии Гюдена, Морана и Сент-Илера прибыли без единого выстрела; но дивизия Фриана, прикрывающая их, постоянно сражалась с врагом, и, хотя она разрушила за собой все мосты через Фильс, вполне возможно, что сегодня маршал Даву уже подвергается атаке или будет атакован в Регенсбурге.
— Сколько времени, вы говорите, вам пришлось потратить, чтобы добраться сюда из Регенсбурга?
— Семь часов, сир.
— И это составило?..
— Двадцать два льё.
— Вы очень устали, чтобы пуститься в обратный путь через два часа?
— Ваше величество хорошо знает, что на службе у него никогда не утомляются. Пусть мне дадут другую лошадь, и я поеду, когда вашему величеству будет угодно.
— Как вас зовут?
— Лейтенант Ришар.
— Ступайте отдохните два часа, лейтенант, но через два часа будьте готовы.
Лейтенант Ришар отдал честь и вышел.
В это время адъютант подошел к Бертье и что-то шепотом сказал ему.
— Введите посыльного от маршала Массена, — сказал император.
— Сир, — сказал Бертье, — я думаю, что в этом нет необходимости, так как я его расспросил и узнал все, что нам было необходимо: Массена в Аугсбурге вместе с Удино, Молитором, Буде, баварцами и вюртембержцами, то есть приблизительно с девяноста тысячами человек. Но я могу предложить вашему величеству кое-что получше.
— Что?
— Вернулся лазутчик.
— О!
— Он прошел через австрийские линии.
— Введите его.
— Ваше величество хорошо знает, что эти люди часто отказываются говорить в присутствии нескольких человек.
— Оставьте меня с ним одного.
— Ваше величество не опасается?..
— Чего я должен опасаться?
— Среди них есть фанатики.
— Сначала введите лазутчика, и по его глазам я увижу, можете ли вы меня оставить с ним один на один.
Бертье открыл дверь кабинета и ввел человека лет тридцати в костюме дровосека из Шварцвальда.
Незнакомец сделал несколько шагов, затем остановился перед Наполеоном и после военного приветствия сказал:
— Да хранит Господь ваше величество от всех несчастий!
Император внимательно поглядел на него:
— О-о! Мы уже знакомы с тобой, храбрец!
— Сир, это я накануне сражения под Аустерлицем, на биваке, сообщил вам данные о расположении русской и австрийской армий.
— И довольно точные сведения, господин Шлик.
— Ах! Гром и молния! — воскликнул лжедровосек, употребив самое ходовое ругательство немцев. — Император меня узнал! Тогда все хорошо.
— Да, все хорошо, — сказал император, и, сделав знак начальнику штаба, добавил: — Я полагаю, вы можете спокойно меня оставить одного с этим человеком.
Вероятно, князь Невшательский был того же мнения, так как, не говоря ни слова, удалился со своими адъютантами.
— Прежде всего, — сказал император, — самое срочное. Ты можешь мне сообщить что-то новое об эрцгерцоге?
— О нем или о его армии, сир?
— О том и другом, если можно.
— Да, конечно, я могу это сказать: один мой кузен служит в его армии, а один из моих шуринов у него в камердинерах.
