дешевый новостной листок на плохой бумаге и с еще худшей печатью. На первой странице была неразборчивая фотография со сгоревшим домом. Заголовок «Бойня в Ойхилле».
– Всего доброго, Адомуэль, я полагаю, это наша последняя встреча.
С этим дверь захлопнулась, оставив меня наедине с полной и окончательной паникой. Тревожная неизвестность вгрызалась когтями в сердце, выдавливая из него горячий адреналин, затягивалась пыточным обручем на голове, раздувала паровым компрессором легкие… Молиться о спасении… Кому? Сокрытому собственным светом Творцу всего сущего? Седому старцу, восседающему на небесном троне, неизменно грозному и карающему за малейшие проступки? Самонадеянной собственной удачливости? Попытки произнести то немногое, что удалось вспомнить, выглядели еще более жалко, чем мое текущее положение. Топот обезумевшего скакуна сознания в голове заглушал даже грохот сердца. Маленькие лапки надежды пытались ухватиться за все соломинки, выхваченные тусклым фонарем во тьме безнадежности.
Снизу слышен звук подъехавшей повозки. Полиция, все, конец… Механически сажусь на старую табуретку… крях-бам, ножка подламывается, падаю на пол, удар головой… молнией в мозгу слова «принеси мне его голову!» Подняться! Сознание почти сияет чистотой обнаженного утра. Страха больше нет. Проведению угодно вести меня дальше, нет сомнений.
Через минуту, потраченную на то, чтобы приделать ножку обратно и окончательно успокоиться, в дверь тактично постучали. Словно кому-то требовалось мое разрешение, максимально уверенно произношу «открыто». К моему удивлению, она и правда оказалась не заперта. Мой наряд был явно надежнее любых замков. В дверь как бы протиснулся не старый еще человек в пальто и коричневом кепи.
– Добрый вечер, господин Адольф, я – инспектор Лангерман из местной полиции. Позволите ли задать Вам несколько вопросов?
– Будьте любезны, но примите, пожалуйста, во внимание мое состояние. Действие наркотика, которым меня здесь любезно угостили, еще не вполне закончилось, так что будьте снисходительны, если я начну нести какой-нибудь бред.
– Я удостоверился у местного персонала, они вполне уверили меня, что Вы совершенно адекватны. Итак, позвольте к делу.
– Я слушаю, присаживайтесь, – гостеприимно указываю на свою мебельную западню.
– Благодарю, я целый час провел на козлах, предпочту постоять, к тому же, надеюсь, наша беседа здесь (!) не затянется. Я вынужден задать Вам формальные вопросы: имя, фамилия, дата и место рождения?
Он достал блокнотик и, похоже, решил записывать, держа его в руках, стола в комнате все равно не было. И это вдруг так отчетливо продиссонировало с моим предыдущим опытом общения с полицией (основательно усесться за стол, вытащить из замусоленной папочки бланк с надписью «Протокол» и, с серьезнейшим видом демонстрируя иерархию этих краткосрочных, как правило, отношений, начать допрос), что я понял бессмысленность своих изначальных планов попросить у гостя документы – этот явно не удосужился взять с собой даже липу. Зато у него, наверняка, есть револьвер.
– Как я говорил, зовут меня Самуэль Адольф, родился я в… Вы позволите, я присяду?
Крях-бам… Мне пришлось повторить свой эквилибр-номер с табуреткой и даже основательно стукнуть головой о пол.
– О-о-о.
– Вы ушиблись?
Он нагибается надо мной, моя рука нашаривает ножку… Удар по голове, еще, еще! Придерживаю его тело, грохота и так слишком много. Кажется, дышит. Ну что ж, поиграем в переодевание. Белья на мне нет, но даже в таком состоянии заставить надеть на себя чужое я не могу. К черту условности. Все почти впору. Да, револьвер. Заряжен. Документов никаких. Прощай, помогший, не желая того. Наброшу в знак благодарности халатик.
Надвигаю кепи на глаза, но в любом случае желательно не попасться кому-то из персонала на глаза. Вот черт, доктор Вагнер сидит в кресле возле двери!!! Но глаза его ничего не видят – из-под торчащей в животе финки растекается красное пятно. Тут явно ждать больше нечего. Последнее, что выхватывает взгляд в клинике – лежащий на столе очень короткий женский медицинский халат…
На улице стоит повозка с двумя лошадьми – на мое счастье убийца приехал один. Куда теперь? Тут я понимаю, что совершенно не ориентируюсь в своем местоположении и единственное географическое название, известное мне – Ойхилл. Там, где головы…
Осматриваюсь – вокруг странной «клиники» нет строений. Когда приехавший за мной (мерзавец, но не профессионал) очнется, думать будет не о том, как ловить меня, а как самому оттуда выбраться. Поэтому некоторое время в запасе у меня есть. В повозке не обнаружилось ничего особо примечательного. Из полезного в моей ситуации – фонарь. Дорога шла под гору, лошади бежали бойко. Проехав миль 15 и чувствуя себя в относительной безопасности, я сворачиваю к невзрачному трактиру. К счастью, чувство голода позволит мне удовлетвориться местной похлебкой и дешевым пивом. Вид мой ни у кого из присутствующих интереса не вызвал и я, сделав свой немудреный заказ, поднес к глазам оставленную кем-то газету. В ней как-раз говорилось о вчерашнем пожаре, единственным свидетелем которого остался, видимо, только я. Прекрасный повод задать вопрос.
– Любезный, а что это тут пишут у вас сгорело?
– У нас? Это миль сто отсюда, в другом уезде!
Однако! Это как же меня сюда доставили за столь короткий срок на повозке? На повозке…?
– Любезный, а нет ли у вас в округе автомобилей?
– Да, почитай, что нет… Вчера только что-то яркое, как огонь пролетало, пыль столбом до неба и кур передавило полдюжины!
Анна!!!
– А телефон есть тут у вас?
– В соседней деревне, там почта.
Расплатившись скорее за сведения, чем за отвратную еду, трогаю дальше. План, все еще фантастичный, принимает некоторые отчетливые очертания. Цель была видна, но дорога пошла в гору, и лошади плелись вяло. В такт лошадям покачивались и мои мысли пока не провалились в полусон-полумедитацию. И привиделась мне моя голова, летящая (или висящая) в черной пустоте, и предназначена была ей эта судьба вечно. Она могла думать и могла бы говорить в бесконечном эфире, но даже ангелов не было среди слушателей. Ужас, охвативший меня от ощущения такой вечности, вырвал в реальность, к тому же копыта зацокали по чему-то типа мостовой.
Понемногу начинало темнеть, и меня охватило беспокойство, что почта в такой глубинке будет закрыта, но фортуна на этот раз оказалась снисходительна. Пропахший канцелярским клеем и сургучом смотритель указал мне на аппарат. Номер… 7… 1 2 3… 6? Набираю – короткие гудки. Еще раз – с тем же результатом. Неужели номер, закриптованный на женском профиле, подвел меня? На всякий случай спрашиваю смотрителя, существует ли такой номер.
– Тут таких номеров нет… Если в город звонишь – набирай двойку в начале.
Еще попытка… Гудки длинные! Анна, ответь!
– Я слушаю, – тот же низкий голос.
– Это
