бы он еще в шестьдесят первом году отправился в Китай из порта Ливерпуля. Если так, то он решил «срезать» путь через Северо-Западный проход, но…оказался во льдах. Вот и вся история. Вымысел, реальность ли это решать вам, но сам «Октавиус» сейчас перед вами, – и ихтиолог указал ладонью в сторону показавшегося судна.
Их окружили двенадцать судов. Все стояли на одинаковом расстоянии друг от друга. И стало очень тихо. Штиль. И даже волн не было на гладкой, словно зеркало поверхности.
– Будто мы в акватории, окруженной стенками со всех сторон. Никакого волнения, – сказал ихтиолог.
– Действительно, жутко, – тихо сказал писатель.
Они не видели, что огромный скат уже не цеплялся к их борту, а плавно опускался на океанское дно, весь изрезанный. Но если бы они сейчас захотели завести свое судно, это бы у них не получилось. Рыба-капля же также грустно смотрела из сети на окружающий ее океан.
– Это конец? – смиренно сказал ихтиолог, оглядывая все двенадцать «красавцев», что окружили их, – океан победил?
Эти вопросы были адресованы словно в пустоту, словно ихтиолог задал их сам себе, заранее зная ответы. Даже капитан завороженно смотрел вокруг и молчал. Писатель же старался не упускать момент и что-то быстро строчил в своем блокноте остро наточенным карандашом.
– Капитан, – уверенно начал ихтиолог, – отпустите рыбу и, возможно, мы спасем себя и судно.
Капитан же стоял неподвижно и глядел в одну сторону. Он увидел все в своем морской жизни и даже то, о чем мог только мечтать. Он молча спустился в каюту и вернулся оттуда с револьвером в руках.
– Это, – он показал револьвер на ладони, – подарок моей команды. Сейчас, – он «разломил» револьвер и вставил один единственный патрон, – пускай океан и решит мою судьбу.
Ихтиолог и писатель стояли и просто тихо наблюдали за капитаном. Они не хотели его смерти, но и останавливать не собирались. Вся воля была в глазах капитана и бессмысленно было сейчас убеждать его изменить свое решение. Он прокрутил барабан и поднес дуло револьвера к виску. И уже когда он был готов нажать на спусковой крючок, он услышал как барабан прокрутился ещё раз на один патрон. Доли секунды он гадал – океан его спасает или наоборот убивает. А потом он нажал на спусковой крючок и пуля, пролетев на вылет, оставила за собой брызги крови. Тело капитана повалилось на палубу, а револьвер, ударившись о борт, вылетел в воду.
Ихтиолог аккуратно перетупил через тело капитана и подошел к лебедке, поднимающей сеть. Писатель же обошел тело по дальнему борту и подошел к ихтиологу. Лебедка быстро подняла сеть и мужчинам потребовалась минута, чтобы освободить рыбу-каплю и аккуратно опустить ее в воду. Она камнем пошла вниз и через несколько метров ее было уже не видно. Только ихтиолог развернулся и уперся пятой точкой в борт, как словно из глубин океана прозвучал низкий голос и несколько раз повторил так, что даже писатель разобрал с третьего раза:
– Спасибо.
После это все корабли-призраки ушли, подул легкий западный ветер, а на воде поднялось волнение.
– Что там? – указал ихтиолог на тело капитана, из нагрудного кармана которого торчала фотокарточка.
Писатель присел на корточки и вытащил фонографию, сделаную в самом начале этого скоротечного путешествия. Он подошел к борту и облокотился на него, рассматривая фотографию над водой. Повернулся к нему и ихтиолог. Фото осталось единственным напоминанием о произошедшем.
– Художественную или документальную? – спросил ихтиолог писателя.
– Что? – не понимая переспросил он.
– Я говорю, художественную или документальную книгу напишешь? – с улыбкой повторил свой вопрос ихтиолог.
Писатель ответил только улыбкой.
Рыба-капля же плавно опустилась на океанское дно и заняла на нем свое излюбленное место.
