с двух с половиной – трех метров. Но сейчас вокруг меня никого не было: ни принцессы, ни даже самого киллера. Только я и моя стрела, которая уже на расстоянии лишь двадцать-двадцать пять сантиметров. Тем не менее, я все-таки успел слегка повернуться. Чуть-чуть. Может градусов на десять-пятнадцать. Я даже успел слегка приподняться на носках, лишь бы подальше отодвинуться от нее, отдалить этот миг хотя бы на миг. Но… но тут все вернулось в естественное течение времени. Удар в живот, сильная боль с перехватом дыхания и ощущение, что тебя куда-то отшвыривает. И темнота. Мне снилось, что я попал в какой-то темный густой кисель. Я знал, что я сплю, и это мне снится. Усилием воли я пытался проснуться, вылезти из этого вязкого киселя, но все мои попытки были тщетны. В конце концов, я сумел слегка приоткрыть глаза – бревенчатый закопченный потолок. Чуть повернул голову. Ничего страшного, не больно, но сильная слабость. У стола на табурете сидит сэр Джон и во сне посапывает. Откуда-то сбоку появился дедок лет шестидесяти с хвостиком. С хвостиком – это, значит, за шестьдесят, а не с натуральным хвостом, как у кошки.
– Очнулись, молодой человек? Чудесненько, чудесненько.
– Действительно все в мире относительно, потому что про себя я такого сказать не могу.
– Ну, что вы, граф, как раз к вам это и относится. Вы чудом остались живы. Ведь стрела, срикошетив об вас, убила лошадь сэра Джона.
– Бедняга.
– Да, бедный сэр Джон.
– Да нет, лошадь. Я на себе ощутил, как впивается в тело стрела. Бедняга, как ей было больно.
– Да, сэр, лошадь тоже Божья тварь.
– Да, уважаемый, и лошадь, и человек Божья тварь. Еще какая тварь. И таких, к сожалению, много.
– Раз шутите, значит, самое страшное позади. Теперь можно подумать и о переезде во дворец.
– Да, да. Сейчас еще чуть-чуть и я встану. Просто голова почему-то кружится.
– А это естественно. Я же вам, граф, дурной крови слил. Теперь будет вырабатываться новая, молодая. И вы сами, следовательно, помолодеете.
– Ну, разумеется, помолодеет. – Смеясь, вмешался в разговор сэр Джон.– И мы ему в этом поможем. Чудесное красное вино, баранина. Что еще нужно мужчине. Конечно, еще охота на оленя или кабана. Рыцарские турниры. Мы все это устроим. Кровь будет бурлить через края.
– Только этого мне и не хватало.– Мысленно подумал я, а вслух сказал.– Сэр Джон, вам может это показаться странным, но я не люблю убивать, ни животных, ни тем более людей. Моя профессия – военный, и только поэтому я постигаю эту науку. Может возникнуть естественный вопрос, зачем же я подался в армию, если не люблю убивать? Если бы большинство моих предков пекли хлеб, то я, скорее всего, также стал бы хлебопеком. Но многие мои родственники военные, да и войн хватает. Хотя хлеб мы чаще едим, чем воюем. Наверное, все-таки родственники повлияли на мой выбор. Живой пример, так сказать.
– Ничего подобного, мой друг. Это судьба ваша, рок. А родственники и прочее – это всего лишь предлог. Не было бы их, так судьба придумала бы что-нибудь еще, и не известно было бы для вас это лучше.
– Вот это верно. Тем более, есть примеры, когда бывшие рабы становились всемирно известными военноначальниками.
– Да-да, милорд, – поддержал лекарь сэра Джона, – не зря в Библии написано: “Не тревожься о дне завтрашнем, ибо и в дне сегодняшнем достаточно хлопот“. Все мы под Богом ходим. Взять хотя бы ваш пример, граф, если бы не ваша книга, а это, очевидно, Библия, так вы бы уже беседовали не с нами, а с Господом на небесах.
– Что за книга? – Не понял я.
– А вот, сударь. – С этими словами лекарь протянул мне ошметки от моей Каменской, ну, разумеется, не человека, а от книжки про Каменскую. Я внимательно осмотрел обложку и пробитые листы. Ни одного целого листа. А что же тогда с моим животом, большая ли рана и глубокая она?
– Да.– И тут я хотел сказать, что хорошо я успел немного увернуться, но вовремя понял, чем грозят такие слова. Стрела скользнула по глянцу твердой обложки и срикошетила. Глянец и твердость обложки, выражаясь научным языком, изменили направление вектора силы, и она ушла в сторону, хотя, надо отметить, пробив все листочки до единого. – Если бы я не был такой стройный, мягко говоря, то меня бы постигла участь коня благородного сэра Джона.
– Ну, что вы, граф. Для меня это, конечно, большая потеря, я имею в виду больше моральную потерю, но в данном случае, вас потерять для меня было бы потерей несравненно большей.
– Благодарю вас, милорд.
– Полноте, мой друг. Раз уж вы немного оправились, то я сейчас же дам команду и вас перевезут во дворец.
– Как во дворец?
– Не беспокойтесь, граф, во дворце комнат на всех хватит и еще останется. – А нельзя ли, где-нибудь вне… ? А то у меня дворец ассоциируется с золотой клеткой: охрана, ограниченный выезд и так далее.
– Ну, это не проблема. Мой капитан и ваш знакомый – начальник королевской стражи. Так что, я думаю, проблем с передвижением у вас не будет.
– Это несколько меняет дело.
– Тогда в путь.
– А вас,– сэр Джон повернулся к лекарю,– я попрошу навестить моего друга вечером. По крайней мере, мы будем знать, что ночь у графа пройдет спокойно. Заодно и рану обработаете.
– Слушаюсь, милорд.
– Кстати о ране. Как она? Глубокая?
– Я же сказал вам, граф, вы чудесно спаслись: древесная заноза наносит больше кровотечений, чем ваша рана. Ушиб. Сильный ушиб и все. Здесь просматривается промысел Божий.
– Но сильный ушиб живота может вызвать ушиб внутренних органов, внутреннее кровотечение. Хотя живот мягкий, значит, внутреннего нет и, слава Богу.
– Граф, я наслышан о ваших подвигах, но ваши высказывания в области медицины, просто радуют меня, как лекаря. Среди наших воинов, не в обиду сэру Джону будет сказано, это большая редкость.
– Ну, что вы. Это же элементарно и логично.
– О, вы обратили внимание, сэр, – лекарь слегка поклонился сэру Джону,– сколько эллинийско-романских слов в речах графа. Это говорит о его высоком образовании, происхождении и культуре. Такое образование очень дорого стоит. Такие учителя очень дорого стоят.
– Теперь, увы, да. – Мысленно подумал я о настоящем, но потерянном времени, – А во времена “застоя“ нас чуть ли не силком заставляли учиться. Причем бесплатно. А сейчас? Эх,… Лучше не думать, не травить себе душу.
– Господа, хватит обо мне. Во дворец, значит, во дворец. Поехали.
Сэр Джон
